Последний замысел Хэа

– Бывал, – ответил борец. Таким же внимательным взглядом.

"Нет, он всё-таки перепил" – решил Бесполезный. Где это видано, чтобы на Россыпи кто-то жил? Это как побывать на солнце.

Однако искатель смутился.

Он стал поглаживать, или даже почёсывать бороду, и о чем-то задумался.

– Лобастого знаете?

Трехглазый пожал плечами:

– Всех не упомнишь. Вас на холмах становится больше.

– На холмах?

– А как же ж. Прихолмье, стало быть, на холмах.

Искатель открыл было рот, но тут же закрыл.

Лицо собеседника вдруг исказилось, он весь изменился, полез на скамью, вытянул кружку, и завопил:

– Настали времена, когда всё, что происходит в этом маленьком уголке обитаемого мира, имеет значение для всего мироздания! Время и место выбраны не случайно – смотрите, вот они, наши герои, – он вскинул руку в направлении Бесполезного, – Решающая битва начнётся, делайте ваши ставки! К барьеру!!! – крикнул Трехглазый и осушил свою кружку. Залпом. Потом закачался, и, словно подкошенный, рухнул.

– Бедняга, – сказал Терпеливый после молчания и громко вздохнул, – перепил. Ну что ж, приключения продолжаются.

– Да, – Бесполезный очнулся, – это был номер.

– В программе о нём ни слова, – продолжил искатель, – впрочем, как выясняется, в программу по ходу действия вносятся изменения.

Новый топтун оказался резвее. Путники это заметили, как только сели в карету.

В дороге потряхивало, чаще и резче, но это значило только одно – колёса катятся быстро.

– Мы доедем до Леса за четверо суток, – пообещала Первая, – там остановимся, но ненадолго. Осмотрим карету – и в путь.

Пассажиры выглядели свежее, раскованнее, и уже все, включая обоих парней, делились впечатлениями.

– Странный человек этот Трехглазый, – сказал Бесполезный, – пил, пил, пока не свалился. Мне показалось, что он прорицатель.

– Ничего удивительного, молодой человек, – объяснил Терпеливый, – в Озёрный край стекаются безумцы. Кто-то становится отшельником, залезает в берлогу, где когда-то дневал шептун, кто-то, как наш выпивоха, скитается. У этих безумных мозги устроены иначе. Вначале они не пьянеют, как будто. А после их сразу срубает. Как на Посту. Все они прорицатели, все провидцы. По-другому мыслят, поэтому нам и кажется, что что-то такое знают, чего не знает никто, – искатель хотел закрыть эту тему, и внимательно посмотрел на парня.

– Странно, к нам не приставал, и даже казался любезным, – заметила Любящая.

– Они такие, – мужчина вздохнул, – давайте уже о другом. Или давайте сыграем.

– Давайте, – проводница достала бумажки, – сейчас нарисую…

Так, в общем, и ехали.

Играли, шутили, рассказывали истории. Но больше молчали. Всё-таки пять человек на камеру – это уже перебор.

Третьи сутки после Поста тянулись долго, как, впрочем, и остальные. Пора было спать, и путники заняли позы, настолько удобные, насколько это позволяло пространство. Пытались заснуть, ворочались, бормотали…

Бесполезный проснулся первым.

И понял – что-то случилось.

Будто затих шум, шедший со всех сторон, постоянный, привычный, которого не замечал. Но вот он исчез, и стало заметно.

Колёса скрипели, карета катилась, путники спали как ни в чем не бывало. Но что-то произошло.

Он начал думать…

И тут появилась догадка. Быстрая, как молния, простая и нелепая одновременно.

Бесполезный аккуратно поднялся с сиденья, стараясь никого не тревожить, и приоткрыл дверь в карету.

На равнине было темно. Странный гул, который затих, возможно, был связан с небом. Во время сезона его не замечаешь, как не замечаешь шум падающей воды, если живёшь рядом с мельницей. Да и потом, всё эти звуки можно было списать на ужасную казнь, к которой его приговорили. Такое не исчезает бесследно.

Но теперь парень понял – гул шёл с небес, они погасли – и стало тихо. И как он слышал животных, как слышал деревья, так же он слышал и небо. Небо волновало не только светом, и, возможно, поэтому даже с завязанными глазами люди чувствовали себя неуютно.

Обо всём этом парень подумал, пока стоял, склонившись над входом и сквозь приоткрытую дверь смотрел на равнину.

Но больше его поразило другое. Сезон пылающих только начался, шёл первый месяц, а небо погасло. Такого быть не могло.

Карета вздрогнула и остановилась.

К двери подошёл Долговязый.

– Добрых, – поздоровался парень.

Мужчина кивнул.

Путники нехотя заворочались, не желая вновь возвращаться в тусклую душную реальность. Но вид открытой кареты разбудил их мгновенно, так, как будит щелчок у самого носа.

– Неужели, – Первая приняла у напарника лампу.

– Подождите, – Терпеливый прокашлялся, – за всю мою жизнь я такого не помню. Хотя нет, однажды похожее было. Небеса погасли чуть раньше. Но чтобы сезон закончился, только начавшись…

– Видимо, люди совсем разозлили Обиженного, – добавила Любящая, – напомню, и день закончился раньше.

– Какой-то несезон сезонов, – скаламбурила Первая.