Последний защитник Брестской крепости

Вокруг гремели пушки, взрывались снаряды, русские ожесточенно сопротивлялись. Только разрушения и смерть. Можно в любую секунду умереть, как умер этот рыжий Вальке. Матиас помнил его, пухлого весельчака и задиру. У него был отличный тенор, он великолепно пел и порой развлекал парней, устраивая настоящие концерты. А теперь он лежит у ворот с пробитой головой.

Становилось страшно от осознания того, что всего лишь доля секунды, и человек — гармоничная созревшая личность, созданная Богом, — превращается в остывающий труп.

Русские простреливали мост и не давали возможности проникнуть на Центральный остров. Матиас узнал наконец, что ранее значительные силы вермахта вошли в Цитадель, укрепились в нескольких местах, даже установили пулеметное гнездо на колокольне, но потом русские яростно атаковали их, зажали в клещи и начали методично уничтожать. Попытки помочь попавшим в беду пехотинцам провалились, и они оказались в ловушке, отрезанными от своих. Очаги боев противоборствующих сторон внутри Цитадели так перемешались, что не существовало даже возможности поддержать немецких солдат артиллерией — связи не имелось, ни о какой корректировке огня речи идти не могло, и вероятность попадания по своим была слишком велика.

Некоторые красноармейцы не выдерживали и сдавались. Они выбегали из ворот с высоко поднятыми руками, сжимая в кулаке белую тряпку и размахивая ею над головой. В лицах сдающихся читались мольба и надежда на милость победителя.

Но за стенами Цитадели оставались и другие русские. Люди, не желавшие подчиниться Великой Германии. Укрывшись за толстыми стенами, они вели отчаянную и ожесточенную борьбу.

Матиас своими глазами видел, как один из группы сдававшихся солдат вдруг резко изогнулся и упал на мосту. На спине его расплывалось красное пятно. Следом повалился еще один с простреленным затылком. Из-за повсеместного грохота Хорн не слышал выстрелов, но догадался, что затаившиеся защитники крепости стреляют в соотечественников, с которыми еще недавно стояли в одном строю.

— Они палят по своим, — изумленно произнес Матиас.

— Отлично, — лениво отмахнулся Карл. — Сделают за нас работу.

Сколько мертвых пехотинцев теперь лежит у этих проклятых ворот?! Еще ужаснее, что там остались истекающие кровью, стонущие раненые, и никто не сможет им помочь, пока русские простреливают мост из башни. Раненые так и будут страдать, пока не умрут или их не прикончат враги.

Дрожь тела вдруг прошла сама по себе, страх исчез — Матиас почувствовал, как им овладевает жгучая ярость, как накатывает горячей волной ненависть к безумцам, засевшим за кирпичными стенами. Из-за них гибнут его товарищи, из-за их тупоголового упрямства. Зачем эти ненужные смерти, когда исход заранее ясен?! Зачем они огрызаются, ведь войска Третьего рейха им не остановить?! Их сомнут, раздавят, уничтожат. Они лишь мелкая заминка в истории Великого рейха, о которой даже не вспомнят. Пали к ногам Фюрера многие страны, и другим уготована та же судьба. Матиас вновь представил осажденный средневековый замок и ощутил себя закованным в сверкающие латы рыцарем — одним из многих сынов Великой Германии, которым суждено стать владыками мира…

Глава 9

Укрываясь за деревьями, красноармейцы во главе с Мельниковым выдвинулись в сторону Тереспольских ворот. Кожевников передал Мамочкину один из двух ручных пулеметов Дегтярева, доставшихся от отряда Черного.

— Справишься? — спросил он рядового.

— Постараюсь. — Мамочкин бережно принял пулемет и запасной диск

— Уж постарайся, — строго вставил Мельников, услышав их диалог. — Иначе под трибунал пойдешь.

Мамочкин удивленно посмотрел на старшину, но тот сделал успокаивающий жест «не волнуйся».

Нервы у всех были на пределе. У каждого бойца в голове роилось множество вопросов, на которые никто ответить не мог. А потому нервозное состояние Мельникова старшина прекрасно понимал. Без связи, без какой-либо информации о происходящем на границе старшему лейтенанту приходилось принимать серьезные стратегические решения, брать на себя ответственность за жизни людей.

Война, ничего не поделаешь. Короткое, емкое слово, а за ним боль, лишения, смерть близких людей, ярость, кровь и снова боль.

Группа продвигалась скрытно и крайне осторожно, стараясь избегать контакта с врагом. Фашистов видели только издали, но не трогали, даже если превосходили числом. Любая случайная стычка с немцами могла полностью нарушить все планы.

Оставалось надеяться, что фашисты не сгруппировали крупные силы у дороги к Центральному острову, не перекрыли мост. Это была важная стратегическая артерия, и, конечно, ей следовало обеспечить серьезную охрану, но поскольку основная часть Брестской крепости уже находилась в руках фашистов, они могли уверовать в свою победу и считать невозможными активные действия мелких групп красноармейцев Западного острова. Мельников рассчитывал, что мост будет охраняться малыми силами немцев.

— Постараемся использовать эффект внезапности, — напутствовал он бойцов. — Как они с нами, так и мы с ними.