Последний живой

На ногах остался еще один. Тот самый с кастетом, который понимал, что им всем пиздец. К счастью, он все же решил, что лучше умереть в бою, чем тупо отдаться судьбе. Но долго драться у него не получилось — лоу-кик, колено в прыжке и мощный удар битой по затылку. Хрусть! Еще минус один.

— Твою мать, не надо! Слышишь, две девятки, ну не надо! — гундосил бегун со сломанным носом.

Я ничего не ответил. Вместо меня заговорила бита.

Увы, это оказалось ее последнее слово. На сей раз одновременно с костями хрустнуло дерево, и в руках у меня осталась только обломанная рукоять.

А обломок, кстати, острый.

Михей вроде встал, но его повело в сторону, и он опять оказался на канвасе. Взгляд был расфокусирован — парень все еще не может собрать сознание в кучу после пинка в голову. Ладно, значит, ты будешь последним.

Зрители воодушевленно орали, комментаторы призывали делать последние ставки и гадали, кого из бегунов я прикончу первым.

Первым я прикончил того, кому размозжил яйца. Бедняга, пожалуй, страдал сильнее всех — поэтому я поступил милосердно, пронзив ему горло острой деревяшкой. Бегун со сломанным коленом видел, что все кончено, и покорно принял свою смерть — только плюнул мне на шорты напоследок.

— Кто-нибудь и тебя убьет! — сказал он.

Я покачал головой, воткнул сломанную рукоять ему в грудь и ударом ноги вбил поглубже.

Остался только Михей. Я огляделся по сторонам в поисках подходящего оружия. Кастет был бы к месту, но с перчатками его не наденешь. Телескопическая дубинка хорошая штука, но бить придется долго. А я обещал пацану, что все кончится быстро.

Ладно. Значит, использую собственные руки.

Михей все-таки смог подняться. Он понимал, что один на один точно не вывезет. Но все-таки не собирался подыхать просто так.

— Скажешь что-нибудь напоследок? — спросил я, вытащив капу.

— Скажу, — кивнул Михей. — Было прикольно бегать вместе. И еще кое-что скажу. Пошел на хуй, урод!

Я ухмыльнулся, вложил капу обратно и пошел на него. Увернулся от дубинки, прошел Михею в ноги и поднял его над землей, чтобы затем впечатать в настил. Бросок получился настолько мощным, что от удара головой о покрытие Михей отрубился — на сей раз по-настоящему.

Мне осталось только задушить безвольное тело, что я и сделал. И сделал без капли удовлетворения, если хотите знать. Парень мне нравился. Только последним живым все равно останусь я.

— Вот это начало, друзья! — перекрывая толпу, вопил Майк. — Но первая волна еще не закончилась — в октагон заходят охотники!

Я встал и убедился, что Майк не врет. Во время драки я не заметил, как подъехал еще один фургон — и теперь на арену поднималось шесть охотников в черных комбинезонах. На морду каждого была натянута балаклава, в руках — резиновые дубинки. Прям вылитые копы, только значков не хватает.

Однако я сразу заметил, что из всех охотников только двое, пожалуй, настроены серьезно. Остальным было страшно. Так же, как недавно было страшно бегунам. Да-да, тем самым, что валяются с пробитыми черепами на полу октагона.

Так что я предполагал, что передо мной только два охотника, а остальные четверо — туристы. Как тот несчастный мудак, которого я прикончил на болотах третьего этапа.

— Вы из клининга? — спросил я, поднимая телескоп Михея. — А то у меня тут беспорядок.

— Из клининга, — подтвердил один из охотников, перешагивая труп. — Пришли тебя убрать!

— О-о-о-у, — протянули зрители, наполовину подбадривая, наполовину жалея охотника.

Угроза прозвучала пафосно и достаточно правдоподобно. Надо же, парень и правда думает, что у них есть шанс.

Я сделал несколько шагов и вырвал острый обломок биты из груди мертвеца. Собирался сказать что-нибудь тоже пафосное в ответ, но охотники решили, что болтовни достаточно:

— Мочи его!

Вот и правильно. Быстрей начнем — быстрей закончим!

Главный охотник бросился на меня, я бросился на него. Подпрыгнул и в полете ударил коленом — прямо в подбородок. Челюсти ублюдка клацнули, зубы сомкнулись, кроша друг друга. Вот за этим и нужна капа. Чтобы зубы после таких ударов оставались целыми.

Охотник покачнулся и рухнул на настил, лицом прямо в лужу чужой крови. Тяжелейший нокаут. Но осталось еще пятеро!

Противник появился слева и занес дубинку для удара. Опустить ее уже не успел — я всадил обломок биты ему в горло. Турист, в ужасе распахнув глаза, выронил дубинку и зачем-то попытался вырвать торчащую из шеи деревяшку. У него получилось. Из открытой раны хлынула кровь, и охотник, булькая, упал на колени.

Захлебнуться собственной кровью — то еще удовольствие.

Его мучения я видел краем глаза, отбиваясь от оставшихся врагов. С ними было сложнее, чем с бегунами. Было какое-то подобие слаженной работы, и я уже несколько раз почувствовал на себе жгучие удары резиновых дубинок.

Один охотник умудрился даже врезать мне по лицу и теперь я чувствовал, как под правым глазом набухает гематома.

Впрочем, я отомстил. Два хлестких удара складной дубинкой по морде, один из которых пришелся точно в глаз охотника. Он отступил, прижимая ладонь к лицу.