Последний живой

Я сходу зарядил грязным сапогом по яйцам бегуна. Семьдесят третий согнулся пополам, будто вдруг решил мне поклониться. Правильно, кланяйся, тварь. Я отошел на несколько шагов, разбежался и мощным футбольным пинком заставил бегуна рухнуть на спину. Теперь одной рукой он зажимал пострадавшие шары, а другой — сломанный нос, из которого хлестал алый водопад.

Я не стал сразу же добивать его. Нет-нет, это будет происходить не быстро. Охотников пока не видно, несколько минут у нас точно есть. Я дал семьдесят третьему возможность проморгаться и увидеть, кто это стоит над ним с лопатой в руках и недобро ухмыляется.

Он узнал меня и заплакал. Натурально заревел, как школьник, у которого хулиганы отобрали рюкзак. Разве что не закричал, что пожалуется маме.

— Рик, не надо! Отпусти меня, прошу!

— Заткнись. Я же сказал, что убью тебя. А слово я держу.

— Я просто хотел пойти с тобой! А ты не взял меня, и я разозлился! Я всего лишь отомстил, мы квиты!

— Заткнись.

Я поднял голову и увидел два съемочных дрона. Походу, что на этом этапе они неотрывно следуют за каждым из бегунов — ведь деревьев нет, камеры закрепить негде. Я спросил, разведя руками:

— Ну что, друзья, как насчет интерактива? Предлагайте свои варианты, я тоже подкину парочку!

Система меня проигнорировала, а вот зрители сразу же откликнулись.

Награда от зрителя: 10 кредитов. Комментарий: «Отруби ему башку»

Награда от зрителя: 80 кредитов. Комментарий: «Трахни лопатой, вырви кишки через жопу!»

Награда от зрителя: 99 кредитов. Комментарий: «Удиви меня. Это должно быть впечатляюще. Пришлю 9к если понравится»

Предлагали другие варианты, попроще и посложнее, а многие донаты приходили без комментариев или с простыми сообщениями типа «замочи этого дрочилу». Большинству было плевать, как именно я замочу семьдесят третьего, главное — чтоб я сделал это, и желательно пожестче.

Придется проявить фантазию. Я должен оставаться прибыльным бегуном. Чем больше крови я пролью, и чем изощреннее это сделаю, тем больше шансов, что останусь в живых. Да и девять тысяч кредитов, обещанные постоянным зрителем, весьма мотивируют.

На долгие пытки нет времени. Нужно что-то относительно быстрое, но при этом мучительное и зрелищное.

— Зрители хотят, что твоя смерть была ужасной. Признаться, я тоже этого хочу. Знаешь, как умирал сто первый? Который пошел со мной, помнишь?

— Рик, пожалуйста!..

— Его избили, а потом сняли скальп и перерезали горло. Он страдал, но при этом не плакал, как ты. А ты всего лишь получил по яйцам и по морде. Если я тебя прощу, то через пару минут ты очухаешься и побежишь дальше, — я крутанул лопату в руке. — Ну так что, будешь умолять или как?

Семьдесят третий смотрел на меня снизу вверх, размазывая по лицу кровь из сломанного носа. На короткий миг в его глазах мелькнула гордость. Та самая, с которой он набивался ко мне в спутники тогда, на точке сохранения. Но гордость эта быстро исчезла. Семь-три сдался. Он понимал, что не сможет бороться со мной.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — негромко прогундосил он.

— Встань на колени, сложи руки, будто молишься, и проси меня сохранить жизнь.

— Я ведь и так просил тебя…

— Сделай, сука, как я говорю! — крикнул я и для усиления эффекта рубанул лопатой по голени бегуна.

Семьдесят третий коротко вскрикнул. А потом, опустив глаза в землю, встал на колени и молитвенно сложил ладони.

— Пожалуйста, Рик, сохрани мне жизнь.

— Не слышу.

— Прошу, не убивай меня! — громче, с дрожанием в голосе сказал семьдесят третий.

Мне стало мерзко. Реально мерзко, даже затошнило. Неужели он и правда готов так унижаться, ползать передо мной на коленях, лишь бы выжить?

Неужели он не понимает, что я все равно его убью? И ему придется умереть как ничтожной твари, задыхаясь от стыда и потеряв последние капли самоуважения.

Как же отвратительно. Мне захотелось тут же убить его. Закончить все это дерьмо одним ударом.

Но нет, не выйдет. Мы в прямом эфире, детка. Я должен доиграть до конца.

— Ты не убедил меня. Что еще сделаешь?

Шмыгая разбитым носом, семьдесят третий покачал головой.

— Я не знаю… Что скажешь.

— А если я скажу раздеться и встать раком, чтоб я трахнул тебя? Ты согласишься?

Бегун ответил не сразу. Задумался. А потом поднял глаза, из которых катились горькие слезы унижения, и сказал:

— Ты же убьешь меня, да? Ты не собирался меня щадить, ты, ублюдок! — заорал он. — Тварь!

Он вскочил с колен, пытаясь схватить меня, но получил лопатой по морде и упал. Выхватил откуда-то из-за пазухи нож, щелкнул им, выбрасывая лезвие, и снова попытался напасть. Еще один удар лопатой, на этот раз в полную силу и под таким углом, что щека бегуна почти отделилась от лица и теперь болталась на маленьком куске плоти.