Последний знаменный

Но женщина за шестьдесят... Он не имел представления, что должно произойти, и был крайне удивлен, когда его впустил в спальню дежурный евнух. Цыси ожидала его, как всегда в прошлом, сидя обнаженной, скрестив ноги, в своей постели. Она выглядела скорее толстой, чем полной. Лицо ее стало морщинистым и, пожалуй, несколько погрубело, однако полная грудь и еще более полные бедра оставались столь же упругими, какими он знал их прежде; без сомнения, тело поддерживалось в таком состоянии благодаря массажу Чжан Цзиня.

— Я соскучилась, Роберт, — сказала она. — Иди сюда и поцелуи меня. Обними меня крепко, я хочу почувствовать тебя, Роберт.

Желание сделало ее красивой, и, обнимая столь страждущую, возбуждающую плоть, он ощутил прилив своей молодой силы. Они любили друг друга с бурной страстью несколько неистовых минут, затем она упала на спину обессиленная, а он лег рядом с ней.

— Ты моя истинная любовь, — призналась она.

— Вы льстите мне, ваше величество.

— А ты не любишь лести? — спросила она его с шаловливым смешком и сразу стала серьезной. — Тебя разгромили. Китай разгромлен.

— Китай терпел поражения и раньше, ваше величество.

— От таких варваров, как ты. Но от японцев... Когда японцы в последний раз вторгались в Корею, мы их побили.

— Это было четыреста лет назад, ваше величество.

— Выходит, мы сейчас слабее, чем были тогда? — Она беспокойно села. — Мой племянник капитулировал без моего разрешения.

— Он император, ваше величество.

Цыси фыркнула:

— Он простак, думающий, что миром можно управлять с помощью слов, а не поступков.

— Он император, ваше величество, — осторожно повторил Роберт.

Цыси перекинула через него ногу и уселась верхом, как ей всегда нравилось.

— Когда ты сражался с японцами, Роберт, ты воевал за меня или за императора?

— За империю, ваше величество.

— Я — это империя.

Он не мог больше рисковать, уходя от прямого ответа.

— Следовательно, я воевал за вас, ваше величество.

— Тогда тебе еще придется повоевать. Когда придет время. Я хочу, чтобы ты отправился в Вэйхайвэй и начал строительство нового флота. Я назначаю тебя адмиралом. Ты получишь все, что попросишь. Продолжай, как будто ничего не произошло. И будь готов к моим вызовам. Но сначала... — Она улыбнулась и опустила свое тело на его.

— Я уверен, она собирается восстановить свой контроль над правительством, — сообщил Роберт своему тестю. Чжан Цзинь был одним из немногих, с кем он мог поделиться своим страшным секретом. — А это, без сомнения, означает гражданскую войну.

— Я не могу поверить, что Цыси пойдет на это, — возразил Чжан. — Она прекрасно знает, насколько люто ее ненавидят слишком уж многие из мандаринов. Это было бы чересчур опасно.

— Тогда что она имеет в виду?

— Я не знаю, Роберт. Но тебе лучше всего подчиниться ей.

Роберт написал отцу и Адриану, объяснив ситуацию, и вернулся в Вэйхайвэй. Его дом стоял не тронутый, Чжоу Лидии открыл ставни, и женщины начали вновь обустраивать его. Роберт прежде всего поставил себе задачу попытаться вернуть экипажи, которые разбрелись по домам, и определить, какие корабли не погибли в войну и где они находятся. Он написал письма и разослал курьеров куда только мог. Спустя некоторое время его посетил сам Ли Хунчжан. Наместнику было семьдесят три года, и он заметно постарел после их последней встречи два года назад, в начале войны.

— Могло бы случиться и хуже, — сказал он. — Варварские державы заставили японцев отдать Ляодунский полуостров и Порт-Артур в обмен на дополнительные контрибуции.

— Вот это прекрасная новость, — обрадовался Роберт. — Если бы у японцев оставался Порт-Артур, это было бы как орудие, нацеленное в залив Чжили.

— Согласен. Но новость эта не столь уж хороша. Мы сдали его русским на двадцать пять лет. — Ли едва заметно пожал плечами. — Они «попросили» об этом.

— А мы, конечно, не могли отказать. Мы когда-нибудь будем способны настоять на своем, ваше превосходительство?

Ли развел руками.

— Мы должны следить за обстановкой, работать и надеяться. — Он изобразил одну из своих мимолетных улыбок. — И, наверное, молиться. Я очень надеюсь на его величество.

Роберт помрачнел.

— На императора?

— Да. Я знаю, что многие расценивают его мир с Японией проявлением малодушия. Но это было необходимо Я и сам рекомендовал ему.

Роберт вспомнил, что Ли Хунчжан всегда стремился к миру, а не к войне: страшные эксцессы тайпинского восстания оставили неизгладимые отметины на его личности.

— Сейчас, я считаю, император решительно берет в свои руки все дела, — продолжил Ли. — Он еще очень молод, но, коль скоро вдовствующая императрица отошла от дел и больше не вмешивается в решения правительства, я думаю, он будет быстро набирать силу. Его величество полон решимости реформировать страну, и он прав, считая, что будущая наша мощь станет результатом внутренней стабильности, устойчивых финансов, что подразумевает справедливое и честное правительство. Без сомнения, это путь к грядущему процветанию. — Ли взглянул на Роберта. — Ее величество не согласно, разумеется.

Роберт не стал спорить.

— Но она в отставке, как вы сказали, ваше превосходительство.