Последний знаменный

Несколькими днями позднее на дне колодца в Запретном городе было найдено тело Жемчужной наложницы. Официальный вердикт гласил, что наложница покончила с собой, не перенеся разлуки с хозяином, но никто не сомневался: ее бросили в колодец по приказу Цыси.

Сообщение о политическом перевороте облетело весь мир, но никто не выразил ни протеста, ни осуждения. Жаждущих торговли с Китаем варваров устраивало, что империя вновь оказалась в, твердых руках и были подтверждены их всевозможные концессии и привилегии. Все приняли как должное, когда в начале 1899 года было объявлено, что в связи с болезнью император Гуансюй не намерен больше подписывать императорские декреты и появляться на публике. Вдовствующей императрице вменялось в обязанность подписывать все документы, а когда император требовался для отправления религиозных обрядов, его место занял принц Пучунь, подросткового возраста сын принца Дуаня из династии Цин, который также приходился племянником Цыси.

— Ты считаешь, она сватает следующего императора? — спросил Джеймс Баррингтон своего старшего сына.

— Сомневаюсь, — ответил Роберт. — Только не Пучунь. Через три-четыре года он сможет править самостоятельно, и я не верю, что Цыси собирается опять отдать власть так скоро.

— С нашей точки зрения, пусть она правит вечно.

Роберт усмехнулся:

— Даже зная ее как необузданного деспота, который совершил Бог знает сколько убийств?

— Ты не знаешь ее так, как знаю я, Роберт.

Его отец, такой гордый от того, что когда-то предлагал Маленькой Орхидее выйти за него замуж и поцеловал ее в губы, даже и не подозревал о его, Роберта, отношениях с вдовствующей императрицей. И никогда не узнает — в этом Роберт был убежден. Более того, он согласился с пожилым человеком, хотя и прекрасно знал, какой «драконовской дамой» стала Цыси. Как гордо признала она сама, он был ее человеком, сейчас и всегда. И он ничего тут не мог изменить, даже если бы хотел.

Итак, он защищал ее интересы перед европейцами, которые толпились теперь в Международной концессии, расположенной в пригороде Шанхая, и заверял их в том, что империя вступает в период стабильности и доброжелательности к иностранцам. Одновременно он начал учиться искусству жить мирной жизнью после того, как долгое время посвятил военной карьере.

Джеймс обнаружил, что его собственная империя заждалась его. Пока на севере происходила вся эта суета и безумие, Дом Баррингтонов продолжал расти. Ему теперь принадлежали семь пароходов под флагом феникса, около двадцати джонок и почти сотня сампанов. Дом вел торговлю в своем «заповеднике» — вверх по течению реки Янцзы, а также, разумеется, вдоль Великого канала и на побережье до Гонконга, Макао и Кантона. Кроме того, его корабли курсировали между Шанхаем и Сингапуром, Манилой и даже Австралией и Новой Зеландией, имелся ежемесячный рейс между Шанхаем и Сан-Франциско.

— Тебя следует поздравить, — сказал Роберт своему брату.

Вернувшись в качестве хозяина, он ожидал со стороны брата известной доли ревности и даже затаенной враждебности, однако Адриан никак не выразил своих чувств. А Роберт и не собирался отстранять его от дел, даже если бы и догадался о тех эмоциях, которые скрывают темные глаза брата. Ходили слухи, будто в тиши собственного дома Адриан испытал все известные человеку излишества, но сплетники всегда были чересчур внимательны к Баррингтонам; если бы у Роберта возникло желание посетить своего брата, он, без сомнения, не нашел бы у него дома ничего необычного.

С другой стороны, Адриан, которому уже исполнилось тридцать два года, никогда не лелеял мечту и даже не проявлял ни малейшего желания найти себе невесту — ни европейку, ни китаянку; общественное мнение постановило; что он никогда не женится. Сейчас он выглядел полностью смирившимся с тем, что его брат должен вернуться и взять на себя управление Домом. Джеймс не скрывал своей радости. В свои шестьдесят девять лет ему очень хотелось, чтобы будущее семейного предприятия оказалось в надежных руках.

Роберт был счастлив вернуться домой и еще по одной причине: требовалось присматривать за Викторией, так как их мать последнее время постоянно болела и через несколько месяцев после приезда старшего сына умерла. Ее кончина глубоко затронула всех родных, хотя при жизни она никогда не была особенно близка ни с кем из членов семьи. В связи с этим грустным событием из Лошани приехала Хелен, и Роберт крайне обеспокоился, увидев, как постарела его все еще красивая старшая сестра. Да и выглядела она не такой счастливой, как в последнюю их встречу, и даже не пыталась сделать вид, что ей хорошо живется. Однако она предпочла не обсуждать семейную жизнь и сразу после похорон вернулась в свою далекую миссию.

Роберт считал себя единственным членом семьи — за исключением разве что тети Джоанны, — кто знал о принадлежности Вики к туну. Все сообщество европейцев вполне удовлетворила версия, что ребенок, усыновленный им и Су, был сиротой, которого его младшая сестра спасла во время погрома, устроенного японцами в Порт-Артуре.