Последний знаменный

Такой аргумент убедил Чжана, и переодетый Роберт попал в Запретный город тем же вечером. Однако Чжан не осмелился побеспокоить Цыси во время просмотра ею спектакля, разыгранного для нее дамами и молодыми евнухами, а также пока она ужинала. Близилась полночь, когда дверь отворилась и Роберта впустили в опочивальню императрицы. Он расстроился, увидев, как сильно пополнела его старая любовница, к тому же у нее не хватало несколько зубов. Но характер императрицы не изменился.

— Ты слишком много на себя берешь, Баррингтон. Тебе не терпится опять попасть ко мне в постель?

— Разве Чжан Цзинь не сказал вам, что дело у меня крайне важное, ваше величество?

— Что может быть важнее любви? Однако у меня сегодня нет настроения.

— Жизнь важнее любви, ваше величество.

Цыси нахмурилась:

— Твоей жизни угрожает опасность, Роберт?

— Я беспокоюсь за вашу жизнь, ваше величество.

Цыси судорожно дернула головой:

— Говори!

Роберт повторил все, что ему рассказал Юань Шикай.

Цыси не перебивала.

— Юань, — произнесла она с теплотой, когда рассказ закончился. — И Баррингтон. Мои люди.

— Мы ждем ваших указаний, ваше величество.

Императрица взглянула на него:

— Ты сомневаешься, что они будут?

— Они должны быть изложены в письменном виде, ваше величество.

Цыси встала с постели.

— Позови Чжан Цзиня, — приказала она. — Он должен быть в соседней комнате.

Роберт открыл дверь и увидел нетерпеливо расхаживающего из угла в угол евнуха. Цыси запахнулась в халат.

— Принеси бумаги, — сказала она евнуху. — Я собираюсь отдать распоряжения.

Чжан Цзинь не спешил:

— И чернила, ваше величество?

— Это будет императорский декрет, — ответила Цыси. — Мне нужны красные чернила. Затем вызови Жунлу.

Цыси сама повела Жунлу, Роберта и Юань Шикая в императорские апартаменты, как только Юань заверил ее, что все городские ворота находятся в руках его людей. Евнухи беспокойно засуетились, но Жунлу сопровождал отряд личной охраны, и они ничего не могли поделать. Гуансюй в ужасе уставился на свою тетку: его вытащили прямо из постели.

— Ты знаешь, — требовательно спросила она, — что по закону императорского дома грозит тому, кто поднял руку на свою мать? — Она ударила его по лицу с такой силой, что он пошатнулся. — Арестуйте эту шавку, — сказала Цыси. — Отправьте его на остров Интай. — Это был остров на озере Морских дворцов, соединенный с берегом единственным подъемным мостом, и при необходимости сообщение с ним можно было легко прекратить. — Он останется там, — приказала императрица, — пока мне так хочется. — Она оглядела дрожащих евнухов. — Казните всю эту падаль, — бросила она.

Евнухов быстро вывели из комнаты.

— Вы совершаете преступление, — запротестовал Гуансюй.

— Я спасаю империю и династию, — ответила ему Цыси. — Можешь взять с собой в тюрьму Лунъюй.

Женщины императора, потревоженные шумом, столпились в дверях. Услышав слова Цыси, Лунъюй издала крик радости.

— А как же я? — взмолилась Жемчужная наложница. — Вы не можете взять его величество от меня.

— Арестуйте эту женщину, — приказала Цыси. — Она мне не нравится.

Одновременно пришлось заняться императорской «бандой». Большинство успело сбежать, но шестерых из них, известных, как «Шестерка движения реформ», схватили. Состоялся скорый суд под председательством Жунлу, и все они были обезглавлены. Кан Ювэй тем не менее скрылся на британском судне в Гонконг.

Переворот завершился изданием декрета от имени императора: «С этого дня ее величество будет вести дела правительства в Боковом зале дворца, а послезавтра мы сами во главе Наших принцев и министров выразим ей почтение в Зале усердного правительства...»

— Предстоит еще много сделать, — сообщила Цыси своим сторонникам. Переворот, казалось, вернул ей молодость, и она искрилась энергией. — Жунлу, ты будешь отвечать за Пекин и провинцию Чжили, как и раньше, но с большим рвением. Я не хочу никаких мятежей.

— Их не будет, ваше величество, — пообещал старый солдат.

— Юань Шикай. — Она улыбнулась. — Мой последний, самый знаменитый и преданный знаменный. Ты займешься провинциями.

Юань поклонился.

— И ты, Баррингтон... — Она замолчала, чтобы поразмышлять.

— Позвольте мне вернуться в Шанхай, ваше величество.

— Зачем?

— Очевидно, чтобы занять свое место хозяина Дома Баррингтонов, ваше величество. Но также еще, — поспешно добавил он, поскольку императрица фыркнула, — чтобы разъяснить случившееся англичанам и, разумеется, всему сообществу варваров.

— Это сообщество предоставлено дипломатическими миссиями в Пекине, — возразила Цыси.

— Варвары скорее послушают мои объяснения, чем Цзунлиямэнь. Но важнее будет то, что они увидят меня свободно покинувшим Пекин.

— И меня, — проворчала она.

— Разве вы сомневаетесь, ваше величество, что по первому требованию я не окажусь рядом?

Она улыбнулась.

— Нет, теперь — не сомневаюсь. Иди и процветай, Баррингтон. И позаботься о моем процветании.