Последствие (ЛП)

— Мы слишком разные, — возразила я. — Я не бросала его до тех пор, пока он не оставил мне другого выбора. Я пыталась. Я осталась с ним, я боролась за него, я убирала за ним беспорядок и заботилась о нем всю свою жизнь. И как он отблагодарил меня? Отвернувшись от меня. Угрожая мне. Он не оставил мне другого выбора. — Я сделала успокаивающий вдох. — Я бы сделала это снова, если бы мне дали шанс.

Братья взглянули друг на друга.

— Она не потеряла свой пыл, — усмехнулся Александр. Он повернулся ко мне. — Мы беспокоились, что все эти годы бездействия сделают тебя слабой.

Бездействия… это было забавное слово для обозначения нормальной, некриминальной жизни.

— Теперь она мать, — поморщился Роман, явно не чувствуя энтузиазма своего брата. — Она будет неуклюжей, неопытной. Она не готова.

— Она будет готова, — вмешался Дмитрий, его русский акцент был сильнее, чем у его братьев, — потому что в противном случае она умрет. И ребенок тоже. Теперь, когда у нее есть эта прелестная малышка, за которой нужно присматривать, я предполагаю, что она более мотивирована, чем когда-либо.

У меня был миллион вопросов, но я знала, что лучше не задавать ни одного из них. Единственное, что не изменилось за пять лет, прошедших с тех пор, как я видела их в последний раз, — это то, как сильно я их ненавидела.

— Послушай, Роман, маленькому лисенку не нравится наш разговор.

Роман бросил на меня быстрый взгляд, прежде чем я смогла скрыть свое выражение.

— Видишь? Я же говорил тебе, что она размякла. Та Кэролайн Валеро, которую мы знали раньше, никогда бы не раскрыла что-то столь простое, как ее мысли. Она была машиной. Искусный инструмент, который был заточен до совершенства. Теперь она… меньше, чем…

Праведный гнев горел во мне, разъедая мои более осторожные инстинкты.

— Ты предполагаешь, что я не хотела, чтобы ты видел мое отвращение?

Брови Романа одобрительно приподнялись. Однако он не признал мой аргумент. Вместо этого он подтолкнул разговор вперед.

— Что касается нас, ты все еще принадлежишь нам. — Он выдержал мой пристальный взгляд, не дрогнув. Я соответствовала его каменно-холодному выражению лица и воздвигла стену спокойствия, которую он ожидал. — Мы понимаем, что… в твоей жизни произошли определенные обстоятельства, которые побудили тебя какое-то время пожить в другом месте. Но отсрочка, которую мы тебе дали, подошла к концу. Ты снова нужна дома.

Дом. Я больше не могла называть это место домом. Это было не так. Даже близко.

— И ваш план состоит в том, чтобы держать мою дочь в плену, пока я не соглашусь?

Щека Романа задрожала от разочарования. Его взгляд упал на мою грудь.

— Ты уже согласилась. Ты — братва.

Моя рука опустилась чуть выше правой груди, где в пятнадцать лет мне была сделана татуировка в виде православного креста размером с доллар.

— Я никогда не соглашалась вступать в братву, — напомнила я им. — Тогда меня вынудили к этому. И ты заставляешь меня сделать это снова.

Дмитрий издал какой-то звук в глубине своего горла.

— И ты думаешь, нас волнует, как мы тебя поймали? Нет, только то, что мы поймали тебя, лисенок. Ты сделаешь то, о чем мы просим, или заплатишь за свою свободу своей жизнью.

Я должна была испугаться, прийти в ужас. Но огонь ярости, полыхавший в моем теле, не оставлял места для других эмоций, особенно таких слабых, как страх. Страх не помогал. Страх не предлагал решений.

Но я была не настолько глупа, чтобы просить о смерти. Мне все еще нужно было думать о Джульетте.

— Когда я получу свою дочь обратно?

Александр наклонился вперед, положив локти на колени, глядя на меня снизу вверх с озорством, пляшущим в его глазах.

— Ты можешь забрать ее обратно в конце нашей встречи.

Это не могло быть так просто.

— Ты имеешь в виду, если я соглашусь на работу, для которой, как ты решил, я тебе нужна?

Все трое одновременно кивнули.

— Ты сделаешь эту работу. Это не вопрос, — напомнил мне Роман. — И твоя дочь будет у тебя. Мы просто взяли ее, чтобы показать тебе, что мы можем забрать ее. Нет такого места, которое было бы достаточно далеко или спрятано, чтобы мы не могли тебя найти. Ты наша, Кэролайн. Ты принадлежишь нам.

Мое дыхание сбилось, мои легкие забыли, как работать. Страх отодвинул гнев в сторону, подняв свою уродливую голову и подорвав мою решимость.

— А если я снова сбегу?

Роман вздохнул.

— Я бы не советовал делать такую глупость.

Мое сердце бешено забилось в груди.

— Я не приведу свою дочь в этот мир, — сказала я им, и в моем голосе прозвучала убежденность. — Я больше не буду терпеть этот мир. Я вышла раньше. Я выйду снова.

Голова Романа склонилась набок, оценивая меня.

— Я же говорил тебе, что она размякла.

Я резко втянула воздух и задержала его, стараясь игнорировать желание плюнуть в него.

— Если мягкая означает безопасная, то я не против.

Александр тяжело вздохнул и задал вопрос, который совершенно застал меня врасплох.

— Счастлива ли наша племянница? Там, где ты сейчас живешь, она… довольна?