Последствие (ЛП)

Было слишком много дел, и не было времени погружаться в боль прошлого. Даже если это вторглось в мое настоящее, даже если это взяло мой дух в заложники и развязало войну всему, что я считала реальным.

Он обманул меня. Сойер манипулировал мной. Он заманил меня в братву, а затем поставил целью своей жизни удержать меня там.

Мой длинный список грехов можно было бы приписать ему, синдикату, частью которого я ненавидела быть. Осознание того, что у меня был выбор в этом вопросе, просто разбивало мне сердце.

Я вспомнила ту ночь, когда мне было десять лет. Если бы я знала, что заключаю сделку с дьяволом, я бы не была так чертовски самоуверенна по этому поводу. Все, чего я хотела, — это помочь ему. Я хотела увидеть его татуировку. Я думала, что у меня была равная сделка. Я думала, что даже делала для него что-то доброе.

В конце концов, именно ему пришлось жить со своим решением стать одним из бандитов русской мафии до конца своей жизни. Вернуть его ожерелье у Аттикуса было наименьшим, что я могла сделать.

Подумать только, я действительно винила себя в его злой судьбе.

Боже, меня затошнило. Я всю свою жизнь чувствовала себя виноватой за то, что сказала ему при первой встрече. Все, чего я хотела для него, — это чтобы он выжил. Я хотела убедиться, что с ним все в порядке.

И в ответ он заставил меня присоединиться к нему. Он втянул меня в это безумие вместе с собой.

Я смахнула набежавшие слезы и изо всех сил попыталась взять себя в руки.

Но отказалась бы я от этих лет? Бросила бы я его, если бы у меня был шанс начать все сначала? Отказалась бы я от Джульетты, если бы это означало другую жизнь?

Нет.

Никогда.

Что это значило?

Я понятия не имела. У меня не было сил разобраться в своих чувствах и выяснить, что я чувствовала к Сойеру после всего, в чем мне признались.

Что мне действительно было нужно, так это пространство. Время. Расстояние. Мне нужно было выяснить, чего я хочу и как мне нужно двигаться вперед.

Более того, мне нужно было выбраться из этого города и вернуться к жизни, которую я так усердно строила самостоятельно. Мое сердце болело за Фриско, за Мэгги в горах, за простоту тихой жизни с Джульеттой и Фрэнки.

Если бы я была честна сама с собой, по-настоящему честна в том смысле, в каком я не хотела быть, я могла бы признать, что, кроме похищения Джульетты, я не испытывала полной ненависти к этим последним нескольким дням. Даже ограбление ФБР было… забавным. Я поняла, что было глупо думать так, поскольку за это придется заплатить адом, но я ничего не могла с собой поделать. Какая-то часть меня наслаждалась острыми ощущениями от игры.

Это волнение исчезло из меня теперь, когда я знала правду, теперь, когда я поняла, что все это время была все еще в форме.

Покосившись на часы, я попыталась разобраться в цифре три. Была середина ночи. Никто не принимал правильных решений в этот час. Но я не могла больше ждать ни секунды. Я должна была убраться отсюда.

Я надела свои кожаные леггинсы, черную толстовку с баской и рюшами внизу и мотоциклетные ботинки. Если когда-либо и существовал наряд, который буквально кричал «шикарный побег», то это был он. Используя навыки из своего прошлого, я передвигалась по комнате в абсолютной тишине, полностью отказавшись от макияжа, но уделяя внимание другим необходимым вещам, таким как чистка зубов и нанесение дезодоранта.

Я оставила Джульетту спать, чтобы разыскать Фрэнки. Очевидно, я бы не уехала без нее. Ей все равно не терпелось поскорее убраться из этого города. Каждый день, когда мы оставались здесь, делал ее все более и более беспокойной. Она все еще не видела своих дядей. И хотя я знала, что она этого не хотела, это была ситуация типа «быстро сорви пластырь» — она хотела покончить с этим.

Когда я вошла в гостиную, в квартире было тихо. У меня было полное намерение пойти прямо в комнату Фрэнки, чтобы схватить ее, но меня остановила спящая фигура Сойера.

Он снова полулежал, как в ту первую ночь, когда я нашла его. Его ноги были вытянуты перед собой, а руки сложены на груди, в то время как голова неловко свесилась в бок. Он расположился прямо перед дверью своей спальни в кожаном кресле, которое он перетащил из зала. Охранника застукали спящим на работе.

Я стояла там, уставившись на него в течение бесконечных минут, пытаясь разобраться в бурлящих эмоциях, пробивающихся сквозь меня. Гнев прошел, оставив после себя зияющую рану печали.

Я решила, что дело не столько в том, что он сделал. Меня ранило то, что он никогда не говорил мне об этом. Почему я выяснила это у Аттикуса из всех людей?

И что еще хуже, Сойер никогда не планировал рассказывать мне. Он бы хранил этот секрет всю свою жизнь.

Я хотела назвать его лжецом, назвать все наши отношения ложью… но я бы солгала только самой себе, потому что знала, что и то, и другое — ложь.

Да, Сойер лгал мне ради братвы, ради своей профессии, когда думал, что моя безопасность является проблемой — например, когда он попал в тюрьму. Но он не лгал мне регулярно. Возможно, информация, которой он делился, была двусмысленной. Может быть, он был загадочным. Но он не был лжецом.