Последствия

– Я так и знал. – небрежная, а для врача противная, улыбка расплылась по лицу мужчины.

– Значит, мы оба предсказуемы. Ты тоже погулять вышел? – Слава приблизился к Павлу Анатольевичу, намереваясь обойти его.

– Нет, тебя ждал. – взяв тон оппонента, выговорил главврач, преградив проход рукой.

– Знаешь, и я не гулять, а очень даже по делу. – Слава отпихнул руку и проскользнул между врачом и стеной.

– Вернись в комнату!

– Не кричи. – в долю секунды развернувшись и встревоженно дёрнувшись к Павлу Анатольевичу, спохватился Слава. – У них тихий час.

– И у тебя тоже. Так что возвращайся в комнату.

– С чего бы? – мужчина снова отвернулся к лестнице, но врач ухватил его за руку, и всё же тот, рывком выдернув рукав, продолжил разъяснять. – Это тихий час, а я молчу, в отличие от тебя.

– И куда ты так рвёшься?

– Пойдёшь со мной, покажу.

«А почему бы и нет. Пусть играет, пока я позволяю.» – подумалось Павлу Анатольевичу не его мыслями, и он пошёл.

– Из любопытства или с преднамерением? – поинтересовался Слава, когда его догнал врач.

Усталость, утрата интереса и аппетита, навеянные Павлу Анатольевичу после неудачного проведения обследования его же мыслями, перестали докучать в полной мере, но всё же оставались в его организме. «Особенности» своего подопечного, после долгого ожидания, так же подкреплённые теми же мыслями, выявлять больше не хотелось. Врач шёл молча, и голова его была заполнена дымом.

«Всё же ребёнок, объевшийся до потери памяти конфетами, никогда больше не сможет на них смотреть без тошноты.»

– У нас «тихий час», но да я шёпотом. Почему ты свою дочь не любишь? Запер её здесь. У неё, кстати ухажёр имеется, заметил? – зачастил Слава, выкинув сразу все интересующие его вопросы.

– Всё по закону, с согласия родителей.

– И мне ты о правах! Так только с недееспособными.

Славы наклонился, чтобы заглянуть в лицо врача, которое он слегка приспустил к полу, но мужчина нахмурился и, когда волосы «небуйного» начали мелькать над пределом поворота глазных мышц в сторону, сам поднял голову.

– Так решил суд.

– Ой, хитрецы, ещё, наверное, пособие выпросили. Про её друга я сказал? Ну да. Дак про него. Я так рассчитал, он уже в ближайшие годы выйти должен. И вот услышал, что он вытащить её отсюда хочет, а потом, может быть, и в суд на тебя подаст.

– Кто?

– Не, не. Блюдечка с голубой каёмочкой у меня нет.

Слава остановился, и больше не сболтнул, и шире улыбнулся. Павел Анатольевич оживился, к нему подходили порывы вопросов, но он гордо их утихомиривал и, находясь в шаге от бока Славы, дошёл до кабинета живописи.

– Вот и всё, теперь это лично моё дело, но ты можешь постоять тут и подождать.

– рассудил Слава, остановившись в метре от двери.

– Не поверю, что ты имеешь какое-либо дело с этим. – Павел Анатольевич не находил красоты в картинах, отчего к искусству и людям, его творящим, относился пренебрежительно.

– Ну жди.

Слава кивнул Интерну, на что настороженный Павел Анатольевич отвлёкся, в то время «небуйный» забежал в кабинет и спешно закрыл за собой дверь. Павел Анатольевич дёрнулся за ним, но, услышав щелчок, остановился, изворотливо обозвавши в мыслях Славу.

– Вот и хорошо, что вспомнил. – спуская приподнявшийся край рубашки, похвалил себя мужчина, за внимательность к обустройству кабинета и более о средствах его безопасности от незаконного преднамеренного проникновения.

– Чего? – в то же время вскрикнул преподаватель, спешно снимая ноги со стола.

Молодой человек развалился за столом и читал книгу, но после вбегания Славы, съёжился и привстал, закрыв том.

– Книжечки? А что под обложкой? – заинтересовался Слава, оттягивая суперобложку. – Э. Л. Джеймс, у тебя утончённый вкус.

– Кыш, проваливай! – остервенел преподаватель, возвращаясь в мир реальный из ступора мыслей.

– Не видишься с человеком несколько лет, а он тебя забывает. – уверенно возмутился Слава, не сдвинувшись с места.

– Как я тебя забуду, если не знаю.

– Как не знаешь? Я, между прочим, изменился меньше тебя, пончик. Похудел, я даже сначала засомневался. А ты однокурсника узнать не можешь! – продолжал негодовать Слава, стоя перед столом.

– Всё равно тебя не помню. – прицелившись взглядом в лицо Славы, напрягал память преподаватель.

– Ну как, кто всегда в уголочке сидел? (преподаватель надолго задумался.) Ладно, а если так.

Слава сел, закинув ноги на ногу, сгорбился и развернул воображаемую книгу.

– Славка…

«Вот совпадение!»

– … ты?

– А кто же. – не ожидая того, что дело само облегчит ему роль, обрадовался Слава.

– Ты извини, сидел там один, тебя бы никто и не вспомнил, если бы… не сел. – восклицал переполненный радостью преподаватель. – Как-то сильно ты постарел, дал бы тебе под тридцать, что случилось?

– Работа, работа и только.

Геннадий, так звали преподавателя, оставил книгу на столе и, обойдя его, сел рядом со Славой.

– А сюда то ты как попал?

– Дак и говорю работа. План у меня, – Слава понизил голос и оглянулся на дверь, – знаешь, смена обстановки для воображения полезна. Вдохновения наберусь, шедевры, как Ван Гог напишу и всё – известность.

– А сюда то…