Последствия

«Но стоит заметить, что во время завтрака оно приобрело живой оттенок.»

Слава ехидно прищурился и, не застёгивая рубашку, перешёл на другую кушетку.

– Не волнуйся. Это одна из моих особенностей. Давай дальше. Я в «Небуйную» хочу.

Павел Анатольевич отошёл к столу и, положив к медицинской карте Славы листок с почти горизонтальными чертами и небольшими волнами сердцебиения мужчины, возвратился.

Слава съёжился, когда к его телу прикоснулась холодный, скользкий датчик аппарата УЗИ. Мужчина задрожал, но вскоре расслабился и проскрежетал:

– Ты знаешь, ведь без меня ты никто.

– Почему? – Павел Анатольевич не отвлекался от монитора, но заинтересовался высказыванием изолированного.

– Как Виктор без чудовища, хотя тот действовал от идеи и науки. Ты от науки и алчности. Открыть что-то у меня хочешь, премию получить, а потом таскать меня везде за собой будешь, как экспонат для хвастовства. Ты хочешь найти во мне что-то, а ведь я не дам. – он смотрел в потолок, но под конец повернул голову на Павла Анатольевича.

– Как Колумб без Америки. – прыснул врач.

– Как червь и солнце, но менее гиперболическое сравнение. Ты тоже читал? Я вот недавно.

Слава вскрикивал, тараторил, но его сердце, всё ещё не дававшее покоя Павлу Анатольевичу, на котором он задержал датчик, не подтверждало результатов ЭКГ, оно билось размеренно и не учащённо, и внешнее волнение внутри не отражалось.

– Тебе принесли книгу?

– Нет.

– Но…

– Не думаю, что время сейчас об этом. Ты не поймёшь, ты читал отрывок – подумал, что бессмысленно и бросил. – Слава отвернулся и забыл о Павле Анатольевиче.

И правда, Павлу Анатольевичу был известна только та часть, которую он процитировал. После Слава снова по просьбе врача, возвратился к аппарату ЭКГ, в новых результатах отклонения от нормы не нашлось. Было решено прибегнуть к намеренному изменению показателей, для чего Слава проехал на велосипеде – тренажёре пять километров и один пробежал на беговой дорожке. Всё же физические данные его измениться не могли и преодоление запланированной дистанции Павлу Анатольевичу пришлось ждать долго. В результатах третьего измерения удары участились на несколько раз – Слава не старался, ехал и бежал медленно. И всё же это была норма. Проверили зрение – идеальное, итоги ещё нескольких исследований «особенностей» не выявили.

– Ты отчаялся? – поинтересовался Слава, пока врач выкачивал его кровь.

Павел Анатольевич сосредоточенно молчал, сдвинув брови, лоб волновался морщинами – в деле сестринском он не практиковался с университета.

– Да, я говорил, что не особенный. Вот не поверил мне, понадеялся. А ведь больно, когда надежда не сбывается. – впадая в рассуждения рот Славы не закрывался. – Ну всё, три месяца, как в одиночной за побег. Наконец сегодня в «Небуйную».

– Тебе не терпится. – третировал врач, вытаскивая иглу из вены сидящего.

– В крайности не терпится. Вот ты посиди в одиночестве, да подольше, потом выйди на несколько минут, но, думаю, тебе лучше подойдёт час, а потом снова в камеру. Подразнят тебя свободой, как ребёнка конфетой, а потом съедят на его же глазах. Как после этого не захотеть с большей жадностью найти спрятанный мешок и съесть его весь, а если ребёнок с воображением, и количество находок позволяет, разбросать фантики, высыпать оставшийся шоколад, раскатать его по полу и лежать, обтекая им. – он захлёбывался наслаждением, но рассудительные глаза впёр в Павла Анатольевича.

– Чудовищно. – соскользнуло с языка врача.

Он поднял все собранные на столе банки с анализами Славы и вышел, защёлкнув дверь.

– А обед? – беспомощно, посмотрев на часы, спросил мужчина.

– За тобой вернутся через полчаса.

– Что-то жрать хочется. Вымотал меня, свинья, и ушёл. – Слава погрубел, и даже с ненавистью посмотрел на дверь.

Интерн замечания не оставил и сел на стул, а Слава, ввернув лежавшую на столе ручку в замок, открыл шкаф и, проговаривая «Так, так, так», начал проводить пальцем в воздухе, читая названия незнакомых ему препаратов, несколько таблеток которых он закинул в карман. Выбирал он долго, просмотрел ни один шкаф и, дольше остановившись у яркой коробки, вытащил её и разжевал пару таблеток.

– Фу, горькие. – его лицо сморщилось.

– Что на этот раз?

– Пустырник. Вернёмся в коллектив с хорошим впечатлением.

До того как за Славой пришёл санитар, он успел повторить с помарками Интерна заготовленные для каждого «небуйного» фразы и, прекратив репетицию, расплывшись в улыбки при появлении не имевшего, как представлял изолированный, эмоций мужчины, вышел в коридор. Диалог из-за молчаливости санитара у них не вязался и, подбираясь ко второму этажу, Слава замолчал, ускорив шаг, переступая через ступень. У столовой санитар остановил убежавшего на несколько шагов вперёд мужчину и уведомил о том, что Павел Анатольевич разрешает ему вернуться в «Небуйную».

– Да это я и сам знаю. – отмахнулся Слава и вбежал в столовую.

Санитар за ним не вошёл, а развернулся к лестнице.