Последствия

– Простите, я не хотел… я не знаю, что со мной случилось… я не должен был. Я помешал вам играть, простите, и думаю больше не стоит. Вы были правы, нам следовало пойти на обед. – Слава смотрел в сторону, перебирая лежавшие на коленях пальцы.

Опустив голову, он посмотрел на Лизавету и, вскочив, оттащил стул на место, и вернулся к пианино, но остановился в метрах трёх от него.

– Я думаю, из-за моей оплошности вы не захотите, чтобы я проводил вас в столовую. – высказался он и быстро, не поднимая головы, вышел из кабинета.

Девушка осталась в восхищении.

Из доклада Клавдия, что Слава также слышал от соседей, они несколько дней видели следователя, ни раз он попадался и физику, но мелькал в конце коридора. Мнения как среди госпитализированных, так и в коллективе сотрудников разнились, но все не имели общего представления о произошедших смертях, а к «небуйным» начали относиться подозрительно: если сидели с ними рядом, то старались сохранить как можно большее расстояние, ни разу Слава не встретил человека, бродившего в коридорах в одиночестве, когда раньше группами госпитализированные чаще всего только выходили с занятий. Борис же всю неделю пролежал в постели, запрещал заправлять кровать Глеба и тем более снимать с неё бельё, и выходил из комнаты только в столовую или в туалет, а занятия так и продолжал пропускать.

Неделя закончилась в воскресенье.

– Какой раз ты уже чихаешь? – спросил Интерн, лёжа рядом со Славой во время «тихого часа».

– Если за сегодня, то вроде бы пятый.

– А за неделю.

– Сотый… Я-то откуда знаю. – нервно выхлестнул Слава, так как сам же устал от нового недуга.

– Кого-то ты очень сильно интересуешь. – заметил Интерн, посмотрев на Славу, безмолвно спрашивая, имеются ли у мужчины на этот счёт догадки.

– Я бы на одного… на одну надеялся, но на вид она не такая пошлая, чтобы я снился ей. – усмехнулся Слава, повернув голову в сторону спящей Лизаветы.

– А если аллергия?

– Тоже, быть её у меня не может.

– Тогда можешь перестать вызывать этот чих.

– Знаешь, если бы я мог управлять своим организмом, то никогда бы сюда не попал. – острил Слава, с улыбкой, от выражения ненависти которую отделяла доля движения мышц.

– Тогда чихай тише. – настаивал Интерн.

– Как получится. Кстати, сегодня воскресенье. – отворачиваясь от Лизы к Интерну, с блеском в глазах трепетно проговорил Слава.

– А завтра понедельник.

– Тьфу на тебя! Неделя прошла, следователь больше не появлялся, пора возвращаться.

– Кто следующий? – поднявшись на одном локте, спросил Интерн.

– Нет, сначала Пётр Семёнович.

– Кто следующий?

– Сначала…

– Следующий!

– Не кричи на меня! – остервенел Слава, хотя Интерн голоса не повышал, и, посмотрев в спокойные, настойчивые глаза друга, ответил. – Борис.

– Предлог придумал?

– Повесится.

– Где?

– Символично, чтобы на перилах балкона, но думаю лучше в здании.

– В здании…– Интерн осмотрел комнату, и, хотя знал её детально, сейчас же намеренно искал подходящее место. – В этой комнате ничего нет. А в коридоре или где-нибудь ещё подозрительно непонятно. Он бы так не сделал.

– Ладно, подумаю ещё.

– А с Петром Семёновичем когда?

– Сегодня.

– Тоже план есть?

– Я хочу, чтобы мы втроём были.

Мужчины с минуту подумали.

– Если его выводить из комнаты, то только по обычному делу. Ты с ним куда ходишь и лучше, чтобы не один раз?

– Зубы чистить в туалете. Тогда там и… об раковину!

– Он может расколоть себе череп. – осадил порыв Славы неспешный голос Интерна.

– Там вроде были освежители воздуха.

– Хорошо. Ты взял баллончик, ударил старика по голове, он взбесился, а дальше? Ты его таким сюда отпустишь?

– Может как выключатель, один раз ударил – включить, второй – выключить? – с детской наивностью в голосе, но со сдержанно непреклонным лицом заявил Слава.

– Попробуй. А если более сложная система?

– Тогда отпущу, а если спросят: «Почему ты не проследил?» – отвечу, что в кабинку заходил, а когда вышел, его уже не было.

– А теперь думаем о Борисе. – закончил Интерн, и они замолчали до конца «тихого часа».