Последствия

— Мне кажется… это очевидно. Пленные. — Он нервно бросает взгляд на трандошанина Лага, стоящего рядом с камерой. — Мы захватили на Корусанте небольшой гарнизон, который не хотел сдаваться. Их собираются определить в один из местных лагерей, и коммандер Рор решил, что стоит устроить скромный парад, чтобы… продемонстрировать наш триумф, и все такое… — Он моргает. — Меня что, снимают?

— Да, снимают, — отвечает она. — И вы не вправе так поступать. Отведите этих людей куда следует. Они не скот и не добыча!

— Но мы же должны гордиться, что победили в войне…

— Нельзя гордиться войной, капрал. Никому. Мы воюем не потому, что нам нравится побеждать, и не потому, что стремимся к славе, подчиняя себе других. Мы воюем за правое дело. А так… — Она делает неопределенный жест, тщетно пытаясь сдержать гнев. — Так поступает только Империя, выставляя своих пленных напоказ, чтобы вызвать ненависть к врагу. Мы не такие. Мы должны быть лучше. Если поняли меня — кивните.

— Конечно, госпожа, — неуверенно кивает он.

— Вот и хорошо. А теперь идите и скажите вашему командиру, что планы поменялись.

Судорожно сглотнув, Аргелл неловко машет в сторону камеры и поворачивает туда, откуда пришел, уводя с собой пленных. Олия остается на месте, дрожа от ярости.

К ней подходит Трейсин. Камера продолжает работать.

Репортер кладет ладонь на плечо панторанки, и этого жеста вполне хватает, чтобы Олия шумно выдохнула.

— Потрясающе. У вас отлично получается.

— Мы просто должны стать лучше, — натянуто улыбается Олия. — Все мы. Если мы хотим продолжать наше дело, нам следует вести себя соответственно.

— Вас беспокоит, что Новая Республика может пойти по неверному пути? Что все это — протестующие, сироты, парад пленных — предупреждающие звоночки? Сможет ли Новая Республика выжить?

Олия поворачивается к Трейсин и, высоко подняв голову, властным тоном заявляет:

— Это демократия. Да, порой она кажется странной и хаотичной. Мы не знаем точно, как правильно, но должны хотя бы попытаться. Конечно, иногда мы можем и ошибиться. Что касается Империи — демократия никогда их не заботила. Превыше всего они ценили порядок. Им настолько хотелось порядка, что любой, кто хотя бы намекал на иные варианты, объявлялся врагом и оказывался в застенках. Они заглушили голоса других, оставив только свой собственный. Мы не такие. Мы не всегда поступаем правильно и никогда не достигнем идеала. Но мы готовы слушать бесчисленные голоса, кричащие по всей Галактике, и постоянно будем открыты для их требований. Только так может выжить демократия. Только так она может преуспеть. Смотрите.

Она указывает на другую процессию.

Это сенаторы — их сотня, может даже больше. Они представляют системы со всей Галактики — есть даже несколько из Внешнего Кольца. Процессия направляется к старому зданию сената Чандрилы. Вокруг собираются небольшие толпы горожан, которые аплодируют и свистят. Это только начало — скромное новое начало. Но оно положено.

— Вот она, демократия, — улыбается Олия. — Вот она, Новая Республика. А теперь прошу меня извинить, но у нас полно работы. Да пребудет с вами Сила, Трейсин.

— Задайте им жару, Олия, — улыбается в ответ ведущая.

Эпилог

Рей стоит на мостике «Разорителя». У иллюминатора — адмирал флота, который смотрит на сияющую Вульпинову туманность, заложив руки за спину и напевая себе под нос какую-то классическую мелодию времен Старой Республики. Она прислушивается — кажется, это сестина «Ярость императора».

— Сэр, — говорит она.

Он поднимает палец, давая знак молчать, и продолжает напевать, покачивая головой, пока не доходит до небольшого крещендо, затем, не поворачиваясь, опускает палец и отвечает:

— Да, адмирал Слоун?

— Я хотела бы вас кое о чем спросить.

— Со мной вы всегда можете быть откровенны. — Он наконец поворачивается к ней. Взгляд его холоден и критичен, словно у покупателя, выбирающего самые лакомые куски свежей мясной туши. — Слушаю.

— То собрание… на Акиве…

— Ужасная история.

— Все пошло не так, как предполагалось. — Она колеблется. — Хотя теперь я уже не столь уверена. Вы… не планировали все именно таким образом?

— Объясните, — улыбается он.

— Я… подумала, что все случилось слишком быстро. Быстрее, чем должно было. Быстрее, чем предполагало любое развитие событий. И у меня возникла мысль — не оказалось ли среди нас кого-то, кто призвал повстанцев? Я решила проверить и обнаружила… сеанс связи. По зашифрованному каналу, сигнал с этого самого корабля и, похоже, на частоте повстанцев.

— Просветите, зачем бы мне это делать?

Рей снова колеблется.

— Об этом я тоже думала. Возможно… чтобы устранить конкурентов.

— Интересная теория.

— Мне намного интереснее, насколько она верна, адмирал.

Он берет ее руку и крепко сжимает.

— Это было испытание.

— Я могла погибнуть на Акиве. Или попасть в плен.

— Но этого не случилось. Вы не попали в плен и остались живы. Вы самая лучшая и самая умная из моих подчиненных, и потому вы прошли испытание. Мне нужны такие, как вы.

Рей очень не хочется об этом спрашивать, но она все же задает вопрос:

— А если бы я не выжила?