Последыш

— Мало ли зачем, — Матео пожал плечами, поднимая очередную коробочку. — Бывает, чужак пришел и наследил на территории — убил кого-то, покалечил, съел. По запаху можно установить, к какой стае он принадлежит. Или пару так ищут — запах альфы всегда собирательный, всегда хотя бы отдалено похож на запах членов его стаи, если что-то екнуло, едут туда и знакомятся со всеми остальными. Наши родители так и нашлись.

— Ясно. А почему вы сами нас не сравнили?

— Мы пытались, — нехотя призналась Виктория. — Но у нас нет вашего образца, это раз, а второе… вы очень давно живете одни и на вас не осталось запаха вашего альфы.

И слава богу, про себя добавила Ника.

Матео открыл очередную коробку.

— Держи. Самая закрытая стая, живет у черта на куличках. Поговаривают, среди них полно извращенцев, — пошутит Садар, который уже успел освоиться и съесть три пирожка.

Ника привычно втянула полную грудь воздуха и вдруг почувствовала, как на голове от ужаса шевелятся волосы. Запах Олимпа. Вонь. Страх. Паника.

— Нет, — быстро сказала она.

Хорошо, что Садар, который вначале следил, глаз не отрывая, сейчас занят пирожками, Матео смотрит на очередную коробку, а Виктория вообще не очень наблюдательна.

Ника с ожиданием уставилась на баночки, словно требуя подавать быстрее. Следующую.

— Это приморская стая, шутят, что вскорости они превратятся в русалок.

— Нет.

— Стая Росиати, самая могущественная на нашем континенте. Повезет, если ваша, но шансов мало.

Ника потянулась вперед, глубоко вдыхая. Запах Олимпа уже позади, так что нечего боятся, нужно всего лишь доиграть спектакль до конца, тогда Берестовские от них отстанут.

В момент, когда воздух заполнил легкие, ей показалось, что нечто невидимое выбило из-под попы стул и она падает на пол. А вокруг уплотнился воздух и качает, как на волнах. И в крови — иголки, мелкие, цепкие. Больно и жарко.

— Что? Этот? — изумленно спросил Матео.

— Нет, — из последних сил выдавила Ника. Она не знала, что происходят, запах просто убивал. Но не страхом, и даже не болью. Эти ощущения, будто внутри ходят волны, покачивая, до дрожи дразня чем-то незнакомым, нахлынули слишком неожиданно. Она вдохнула один раз, второй — запах окутывал, проникая в каждую пору.

— Ты что, чувствуешь пару? — вклинилась радостная Вика. — Да? Среди Росиати?! Правда?

— Нет, — нахмурилась Ника. Не хватало еще проблем с непонятными парами.

— А чего у тебя такой обалделый вид?

— Просто…

— Просто запах очень сильный, он подавляет, — неожиданно пришла на помощь Мария, кивая на открытую коробку. — Я отсюда его чую и то у меня мурашки по коже.

— Это да. — Матео отодвинул образец и закрыл крышкой. — Этот Матай Росиатовский просто легенда. Я, например, его фанат. Мужик слишком долго живет и слишком многое может. Хочу однажды стать таким же.

— Ага. Без пары кантовать в таком возрасте, — огрызнулась Виктория.

— Может, он просто не ищет? Нужна ему пара, думаешь, у него девчонок мало?

Ника не слушала брата с сестрой, она смотрела, как защелкнулась крышка на коробке, а внутри остался лежать кусок черной материи, которая теперь не пахнет. Крышка отрезала запах, заперла его внутри и Нике хотелось броситься вперед, отобрать у Матео банку и снова открыть. И чтобы этот запах, запах мощи, запах энергии, запах чего-то невероятного никогда не уходил.

Она качнула головой, отгоняя дурные мысли. Вот еще что за бред!

— Он злой? — спросила она Матео.

— Матай?

— Да. Он злой?

— Нет. Не сказал бы, — подумав, ответил тот. — Скорее, он всех бесит. То есть бесит всех альф. Я лично от него в восторге. Альфы как делают? Они собираются вместе и придумывают какие-то законы для оборотней, принимают решения, а он встает и говорит — в моей стае будет, как я решил и мне ваше мнение побоку. А когда его… было время, пытались его заставить, так сами огребли. В общем, живет мужик, как хочет, никто ему не указ, но к нам тоже не лезет со своими придирками, это да.

— Давайте уже добьем, осталось всего пять склянок. — Торопливо сказала Вика.

Ника послушно сунула носы во все пять.

Нет, ничего. Матео насупился и стал укладывать в сундук последние коробки.

— Ты точно никого не узнала? — спросил Садар.

— Точно.

В голове гремел гром и больше всего на свете Нике хотелось, чтобы Берестовские убрались из дома прочь и оставили ее в покое. И чтобы Мария оставила ее в покое. Чтобы все ушли.

Оставив коробку с тем необъяснимо притягательным запахом.

Ника отвернулась, сжала зубы, чтобы не попросить отдать ей тряпку с запахом незнакомца, который заставил ее кровь петь и бурлить.

Что произошло? Что изменил этот злосчастный запах, от которого теперь круги перед глазами и терпкая слюна во рту? От которого лед и огонь смешиваются в кишках и расходятся кругами по телу, заставляя подгибаться ноги.

— Значит, никого. Жаль, — услышала Ника и заставила себя вернуться к гостям. Бог мой, она так отвлеклась на этот запах и все с ним связанное, что успела забыть — рядом чужие самцы, к которым нельзя поворачиваться спиной. А она повернулась. Да она что, совсем сдурела?