Последыш

— Мы сейчас в другом месте. У тети Нюры, двадцать километров к востоку. Деревня Колобейск, — на ходу выдумала Ника. — Дом пятнадцать.

— Ага, ладно. Записал. Сидите, ждите. Ну давай, не дрейфь, скоро увидимся. Сестре привет.

Матео отключился.

— Что? — тут же завопила над ухом Мария. — Что случилось?

— Ничего хорошего. Наш запах опознал альфа стаи Росиати. Он требует нас к себе.

— Как опознал? Почему?!

— Понятия не имею, но он за нами едет.

— Куда?

— В Колобейск.

— Это где?

— Не знаю.

— А что за название?

— Что в голову пришло.

— Тогда валим отсюда, чем дальше, тем лучше. Кто знает, как долго нас будут искать, пока им не надоест?

Похоже, про поднятую в полном составе охрану Мария не услышала. Ника вдруг почувствовала жуткую усталость и еще одно, ранее незнакомое чувство — нежелание что-либо делать.

— И куда нам идти? — потеряно спросила Ника.

— Ты вообще, что ли? Дальше!

— Куда мы придем, в конце концов? Ты не думала, хотя бы раз, что нужно не просто идти, а поставить цель! — огрызнулась Ника. Раньше ей всегда не было дело до истерик сестры, а сейчас она сильно разозлилась.

— Может, в большом городе остановимся? Там легко затеряться. — Мария не заметила, слишком нервничала.

— Даже не знаю.

— Вечером станем на ночевку и решим. Город страшное место, но эти стаи со своими территория еще хуже. Неизвестно, на чью забредешь, а в городе хоть затеряться можно, народу уйма, запахи так перемешаны, что искать нас бесполезно. — Мария легко подняла рюкзак и нацепила на плечи. — Ника!

— Да?

— Ты чего словно во сне? Шевелись. Пошли. Да что с тобой?

— Я не знаю, — растеряно покачала головой Ника, которая так и не сдвинулась с места.

— Ты встала столбом, и стоишь, ждешь, как будто и правда хочешь поехать к этому Росиати бешеному. Этого хочешь?

В груди свернулся моток колючей проволоки.

— Нет, конечно!

— Тогда топай быстрее!

Собравшись с силами, Ника заставила себя идти, все быстрее перебирать ногами и ни о чем не думать, только держать перед собой в поле зрения спину сестры. А обычно она вела. Но сегодня что-то изменилось.

Сестры остановились только в обед, перекусили последними пирожками, уже невкусными, и сразу же отправились дальше.

Примерно через два часа телефон зазвонил снова. Полоса зарядки уже не просто стала прозрачной, а мигала на последнем издыхании. Ника была уверена, что телефон может отрубиться в любой момент.

— Не отвечай, — на ходу бросила Мария. — Лучше выбрось его в кусты. Зачем ты его несешь?

— Зачем сразу выбрасывать? Может, еще пригодится.

— Мне он не нравится!

— Почему? Красивый телефон. Удобный. Дорогой, наверное.

— Ника, прошу, выбрось его. Я чувствую, так будет лучше.

Хотелось огрызнуться и послать Марию куда подальше, но Ника одернула себя. Почему она спорит? Зачем ей на самом деле телефон? Продать? Подумают еще, ворованным торгуют, беды не оберешься. Связь с семейством Берестовских, от которого столько неприятностей приключилось? Вот уж не было печали, пока спасители не появились! Кто в здравом уме захочет с ними связываться?

Но рука дрожала, отказываясь подчиняться, пока Ника собиралась с духом и выбрасывала телефон. Потом он все-таки упал в траву под ноги и, захлебнувшись последним звонком, замолк. Экран потух.

— Пошли быстрей! — требовала сестра.

— Может, перерыв сделаем? Как-то мне не по себе, не могу понять, что не так. Просто не могу пока идти. — Ника подняла руку и прижала к сердцу. Она и не знала, что сердце может биться так яростно, так зло, что даже больно становится. Если его не держать, оно может выскочить из груди и упасть на землю. — Голова кружится.

Мария заволновалась:

— Ты чего это? Тебе плохо? Наверное, переволновалась. Давай, сядем, отдохнем. Только недолго.

Обычно Ника останавливалась, только когда валилась с ног, но сегодня все изменилось. Телефон, как тяжелая глыба, не давал отойти, придавливал к месту.

Ника присела на корточки, а потом упала и уткнулась лицом в траву, пока сестра пристраивала поблизости рюкзак и доставала воду.

— Ты точно не заболела? — спросила Мария с тревогой. — Это так не вовремя.

Нет, дело было не в болезни. Дело в другом. В том факте, что их признал своими альфа, нет, тот самый мужчина, запах которого был самым мощным ароматом, с которым когда-либо сталкивалась Ника. Как ураган, который затягивал и поднимал в небо. Самым темным и горячим. От запаха осталась только память, но каждый раз, стоило представить тот клок материи в прозрачной коробке, как глаза закрывались, а под веками плавали темно-красные пятна. Секунда, две — и Ника приходила в себя, но это повторялось снова и снова.

— Нет, я здорова.

— Надеюсь, ты не врешь, — вздохнула сестра.

Пять минут и все, решила про себя Ника, закрывая глаза. Пусть пятна плавают, я не стану им мешать. А потом, через пять минут, порву веревку, привязанную к этому телефону, к Берестовским, которые звонят по телефону, а заодно с Матаем — самцом, который за всем этим стоит. Звуки имени моментально отозвались в груди, словно шипами пронзая внутренности и останавливаясь где-то в животе. Это было больно.