Последыш

Альфа закинул вторую руку, которая оказалась у самого лица Ники. Она посмотрела на его бедра — штаны обтягивали ноги, и там, где они сходились, высился бугор. Он был возбужден.

— Может, потом? — быстро спросила она, усевшись на край сиденья и покачиваясь при движении, как птица на жердочке.

— Согласен.

Она громко выдохнула. Все-таки иногда он такой…

— Только потом я разденусь. С голого тела мерки получатся точней.

Ника не сдержалась и тихо выругалась, на миг отвернувшись. Матай не обратил внимания, расслаблено откинув голову.

— Что выбираешь?

— Хорошо! — она выхватила метр и растянула.

Теперь понятно, почему он, пес шелудивый, отказался от свитера. Он хотел, чтобы она трогала его не вверху, а там, внизу.

Ника, зажмурившись, потянулась к альфе.

И впечаталась лицом в его бок. И первую секунду не могла отодвинуться, оглушенная ароматом, теплом и каким-то другим притяжением, жгущим при прикосновении, как жжет язык посыпанная перцем еда.

— Помочь?

— Нет!

Пришлось открыть глаза. Не смотря на Матая, Ника отодвинулась, потом протянула руку, чтобы измерить ему талию. И хотя он не двигался, его грудь поднималась и там, под одеждой была голая, гладкая кожа, которая наверняка скользит, стоит провести по ней пальцами. Возможно даже, от прикосновений на ней остаются следы, как круги по воде.

Ника никогда не прикасалась к голой коже взрослого мужчины. Интересно, она такая же нежная, как женская? Упругая? Она чем-то отличается от ее собственной? Конечно, не считая запаха? Какая у него фактура?

Очень быстро, стараясь не прикасаться, Ника почти обняла его, обвила измерительной летной, и отпрянув, взглянула на цифры. Одна мерка есть, теперь остальное. Ну, длину легко измерить, отсев чуть дальше, она протянула руки и быстро приложила метр к его поясу и ноге. Даже приближаться не пришлось.

— Бедра, — хрипло скала он.

— Что?

— Ты забыла измерить объем бедер.

— Талии хватит.

— Не хватит. Хочешь схалтурить и связать мне какую-то хрень?

Ника застыла и непроизвольно уставилась на бугор, который словно специально постоянно попадался ей на глаза. Словно специально не давал о себе забыть.

Гипнотизирует даже оттуда, из-под одежды. Одноглазая змея Крауфранца. Розовая палка Олеськи. А какой у него?

— Готов променять последнюю мерку на другое.

Ника встрепенулась, отвела глаза. Встретила его вкрадчивый взгляд, который словно видел ее насквозь, отчего кожу или жарило, или окатывало ледяными снежинками.

— На что?

— На поцелуй.

Она задумалась. Олеськины байки раскрасили черноту памяти в какие-то новые цвета — то тут, то там виднелись алые черточки и пятнышки, превращавшие однотонный страх в нечто другое.

Должно быть что-то другое. При виде мужчин своей стаи она испытывала только ужас. Но альфа вызывал куда более сложные чувства и страх отодвигался все дальше. Олеська не врала, она не боялась. Она была счастливой, черти ее дери!

— На взрослый поцелуй, — поправил Матай. — С губами и языком. Ты так сама не сможешь, поэтому я сам тебя поцелую. Идет?

Или так, или трогать его член, пусть и через штаны.

— Хорошо.

Ника даже не сразу сообразила, что согласилась, как уже сидела у него на коленях и прижималась бедром к твердому бугру.

— Расслабься.

Куда там! Со стороны казалось, ее обхватило полчище змей, спеленали своими горячими крепкими телами, запрокинули голову и потом Матаю осталось только поднести губы достаточно близко.

Его губы накрыли ее. Полностью покрыли, тоже взяли в плен, как его руки опутали тело. Ника закрыла глаза, как того требовал инстинкт. Самцы из стаи не целовали самок перед насилием, им не было нужды — они ставили их в нужную позу и действовали, может, поэтому отвратных ассоциаций в отношении поцелуев у Ники не было. Она просто никогда раньше этого не делала.

Его губы двигались, скользили, вызывая на редкость приятные ощущения. Мягкость, тление, ожидание. Потом они нажали и открылись, заставляя следом открыться ее губы. Между ними был сконцентрирован его вкус и запах.

Ника почувствовала себя так, будто его сущность вливается в нее через рот, или нет, наоборот, пробует ее, впитывает. Наслаждается ее вкусом, смакует, как новый деликатес. Обмен вкусом?

Она поддалась, запрокидывая голову, не сопротивляясь, принимая поцелуй, который он предложил. Попыталась очнуться, открыв на секунду глаза, но не помогло — окружающий приятный полумрак идеально соответствовал уверенным губам Матая. Больше Ника не сопротивлялась.

Голова откинулась еще сильней, ее крепко держали мужские руки. Быстро, влажно в рот проник язык альфы, обжигая его вкусом, словно внутри запрыгали пузырьки шипучки.

Его слюна теперь в моем рту, подумала Ника, уплывая куда-то в иное измерение. Там тело, скованное горячими объятиями впитывала его жар, как батарейка и хотело еще, а рот чувствовал каждое движение движущихся умелых губ, языка и ощущал, как впервые приоткрывается завеса огромной взрослой тайны.