Последыш

Просмотрев несколько случайным образом выбранных страниц, Бармин решил, что за неимением в Барентсбурге книг-фэнтези, сойдет и это забавное чтиво. Впрочем, в процессе изучения записной книжки он кое-что вспомнил и тут же поспешил проверить свою новую-старую память. Открыл стальной кофр с горячими камнями и нашел прикрепленный с внутренней стороны крышки пластиковый карман. Ну а в нем, как ему и запомнилось, лежал листик, вырванный как раз из того самого блокнота, который он сейчас просматривал. В прошлый раз текст записки, сделанной простым карандашом, показался совершенно бессмысленным. Не хватало контекста. Однако сейчас, прочтя около трети оставленных в блокноте записей, Бармин увидел текст записи в другом свете. Логика ведь есть в любом безумии, и здесь она прослеживалась тоже, потому что, если поверить автору заметок в том, что магия существует, то фраза – «Как и предполагалось, камень является отличным индикатором Дара», - обретает некий легко улавливаемый смысл. Вернее, смысл эта фраза получала вместе с припиской – «Дар обнаруживает себя, поглощая эманацию[13]». Идиотизм, разумеется, фантазии Фарятьева[14] и сказки братьев Гримм в одном флаконе, но Игорь Викентиевич вспомнил по случаю, что, когда в самом начале пытался понять, отчего камни имеют такую высокую температуру – около сорока восьми, возможно, даже пятидесяти градусов Цельсия, - и почему они не остывают, он часто брал их в руки. И однажды ему показалось, что, если достаточно долго держать камень в руке, он, вроде бы, начинает остывать. Тогда он прервал исследование камней, поскольку слушать радио – пусть и сквозь раздражающий шум помех, - показалось гораздо интереснее. Сейчас же, он решил это наблюдение проверить. В шутку, естественно, только «ради смеха», ведь, как всем известно, магии не существует.

Успокаивая себя подобного рода отговорками, Бармин взял один из камней в руку. Ничем не примечательный кусок светло-серого гранита. Вот, разве что, горячий. Чай на таком, конечно, не вскипятишь, но, если сунуть в карман штанов, можно не бояться отморозить на холоде яйца. Где-то так.

«Ну, и чего мы ждем? – спросил он себя через минуту или две. – Пока не остынет? А он остынет?»

Бармин взял со стола градусник и попробовал измерить температуру камня. Получилось что-то около тридцати девяти градусов.

«Остыл? – удивился Игорь Викентиевич. – Серьезно? Почти на десять градусов за две минуты?»

Он снова сжал камень в руке и пялился на него до тех пор, пока не исчезло ощущение тепла.

«Обалдеть! – Бармин отложил камень в сторону и взял другой. – Давай-ка, проверим и тебя…»

Второй камень потерял двадцать градусов температуры за шесть минут, и, к слову сказать, первый за это время ничуть не нагрелся, и, значит, то, что его нагревало, являлось ограниченным и, возможно, отнюдь не возобновляемым ресурсом. Что это такое, Бармин, разумеется, не знал, - даже предположения выдвинуть не мог, - но провести с этим чем-то простейший эксперимент было вполне в его силах. И он его провел. Вынес один из камней на улицу и положил чуть в стороне от крыльца. Постоял, посмотрел, как тает вокруг него снег. Впрочем, как тут же выяснилось, температура камня при этом ничуть не изменилась. Сорок восемь – пятьдесят градусов, учитывая погрешность в измерении.

Оставив камень лежать в снегу, Бармин вернулся в дом и провел еще один эксперимент, завернув невзрачный осколок гранита в меховую безрукавку и утопив другой в кастрюле с холодной водой. Еще один камень он положил в очаг, пропихнув его кочергой прямо в огонь. После этого сварил себе новую порцию кофе и, закурив, сел слушать радио. Как раз подошло время новостей из Мурманска. Их он слушал следующие полчаса, отметив заодно монотонную убогость этих, с позволения сказать, новостей. Погода – дрянь, англичанка гадит, - «Это что наш русский крест?» - немцы вооружаются, сепаратисты наглеют, армия начеку, полиция бдит, ну а император, как и следовало ожидать, демонстрирует волю, мудрость и невероятную прозорливость. В целом, возникало ощущение, что ничего «от перемены мест слагаемых» в мире не меняется. Везде одно и тоже. Что в том мире, что в этом. Даже демократию пару раз помянули всуе. Вот разве что ни разу не коснулись вопроса национальных и сексуальных меньшинств. Этих тем в радиопередачах вообще избегали. И в русских, и в английских, и в норвежских. То ли неактуально, то ли, напротив, слишком злободневно.

«Мотаем на ус», - отметил Бармин мысленно и пошел проверять, что там происходит с его «экспериментом».

Результаты тестирования его, мягко говоря, удивили. Ни в снегу, ни в воде, ни в меху камни не остывали и не нагревались. В огне же камень нагрелся, как тому и следует быть, но, выброшенный в снег, быстро остыл до своих стандартных сорока восьми - пятидесяти градусов. Тогда Игорь Викентиевич стал брать эти камни по очереди в руку, и они за пять-шесть минут теряли порядка двадцати градусов от своей начальной температуры. Все четыре, один за другим.