Послевоенное детство на Смоленщине

Вся водная гладь была заполнена быстро мчащимися льдинами. Они с громким шорохом тёрлись друг о друга и на их краях образовывались валы тёртого льда. По ночам мороз крепчал. Небольшие льдины соединялись в более крупные, становились толще и оттого мощнее. Они уже тёрлись не только между собой, но и с берегами. Причём, казалось, что они с такой силой давили на эти берега, что те, уступая, отодвигались. На самом же деле, это был не обман зрения, а происходило вот что: льдины, заполнившие русло, своей массой тормозили течение, и вода стала быстро подниматься, увеличивая ширину реки. И вот, наконец, очень желанная новость: Днепр стал! Происходило это обычно ночью. Утром эта новость по нескольку раз обходила всю деревню.

Это было примерно как у нефтяников, когда забьёт фонтан: нефть пошла! Были, правда, ещё более стандартные новости, такие как: корова отелилась. Но это была локальная новость, которая касалась отдельно взятой семьи. Ещё между льдинами было полно открытой воды, но уже самые нетерпеливые смельчаки хватали палки и начинали бегать по льдинам, предварительно пробуя лёд, постучав по нему палкой. На быстрине, в середине реки, часто образовывались долго не замерзающие полыньи. Когда лёд покрывался снегом, переставал быть скользким, то края полыньи потихоньку затягивались. Вокруг её незамёрзшей части образовывался гладкий ледок, который невозможно осуществить при заливке искусственного катка. Так что вокруг этой полыньи ещё долго катались на коньках.

Катались на коньках – это очень громко сказано. Настоящих коньков ни у кого не было. В лучшем случае, это был единственный конёк «Снегурочка», ржавый, привязанный бечёвкой к валенкам или к какой другой обуви. Так что конькобежец, одной ногой отталкиваясь ото льда, разгонялся, потом ставил её сверху на ногу с коньком и катился, иногда даже выделывая какие-нибудь фигуры. Наиболее отчаянные ребята иногда показывали своё безрассудство. Они, разогнавшись, мчались так близко к краю полыньи, да ещё с приседаниями, чтобы от прогибавшегося тонкого края льда пошла рябь воды по полынье. Сломайся этот краешек льда под весом этого «экстремала», он тут же ушёл бы под лёд, освободив тем самым своих родителей от затрат на ритуальные услуги.

Поздняя осень, зима быстро наводили здесь свой порядок. Не заснеженного льда не оставалось нигде и тогда ребята становились на лыжи. Настоящих лыж мало кто видел, разве только в магазине, но они также как и коньки, были не доступны. Как и многое другое, лыжи делали сами. Изготавливали их ребята старшего возраста, у которых были столярные инструменты. Они даже красили их. Так что поначалу лыжня окрашивалась в жёлтый цвет охры, или красноватый цвет сурика. Крепился этот спортинвентарь к любому виду обуви посредством ремешка и верёвок. Катились ребята на этих самоделках с крутых гор с такой скоростью, что ветру догнать нелегко. Хотя эти лыжи не отличались изяществом, но по прочности они значительно превосходили магазинные. Кувыркается упавший лыжник на крутом склоне вместе с лыжами и хоть бы что… лыжам. Так что на этих лыжах, те у которых они были, стали «ездить» в школу по замёрзшему, заснеженному льду Днепра.

Перемещается горлопанящая ватага кто на лыжах, кто пешком в сторону школы, и вдруг из-за крутого поворота навстречу им огромный здоровый матёрый лось. Тут вся ватага издала такой мощный вопль, что лось, существовавший всегда в лесной тиши, от неожиданности чуть не откинул свои копыта, чуть не воткнулся своими рогами в прибрежный сугроб. Но превозмог свой ужас и в несколько прыжков преодолел крутой берег, разрывая толстые сугробы снега, только его и видели. Ребята, поражённые такой мощью лося, из-за приличия, даже на несколько мгновений, притихли. Зима – есть зима. С раскатанных горок маленьких и больших с утра до ночи катились лыжи, санки, изогнутые из толстой арматуры многоместные «драндули». Использовались также и другие подсобные средства, такие как корыта, изогнутые доски с намороженным днищем «морозянки».

Глава пятнадцатая. Прощай старая школа

Это было в начале весны, в марте. Школьников собрали в самом большом классе, где обычно проводились собрания. За длинным столом уже находился весь учительский состав. Их хмурые, какие-то озабоченные лица, сразу же насторожили ребят. Некоторых из них встревожила мысль, так как они часто бывали причиной таких вот собраний: Уж, не из-за меня ли? Директор, стоявший у стола, развернул газету, на которой был изображён большой портрет Сталина. После небольшой паузы он начал читать каким-то прерывающимся глухим голосом, так что ребята не сразу поняли, о чём идёт речь и в чём дело. Когда же директор закончил своё выступление словами: скоропостижно умер Сталин, раздались громкие, дружные, правда не очень продолжительные и не переходящие в овации, аплодисменты.