Послушаем за глухого!

Карелла кивнул Мейеру, и тот кивнул в ответ. Карелла отошел от двери на несколько шагов, а затем с короткого разбега нанес резкий удар каблуком ниже замка. Дверь подалась, открылась внутрь, и Карелла по инерции влетел в квартиру. Мейер за ним, чуть левее. На кухне за столом сидели Вилли и Окс и пили вино. Янк стоял у холодильника и о чем-то говорил с мускулистым негром.

Окс резко вскочил со стула, и в руке у него блеснул кнопочный нож. Он рванулся к Карелле, собираясь пырнуть его, но тот выстрелил. Первая пуля не произвела на Окса никакого эффекта. Словно взбесившийся слон, он продолжал свой бег. Карелла выстрелил еще и еще, но Окс добежал до него, махнул рукой с ножом, и лезвие оцарапало Карелле лицо и шею, он нажал на спуск в четвертый раз, уже в упор, прижав ствол к животу противника. От этого угощения Окса отбросило назад, он врезался в стол и повалился на бок. На его губах запузырилась кровь. Он осел на пол и затих.

Все остальные словно окаменели.

Янк и негр у холодильника явно собирались прорваться к выходу. В глазах Янка появилось выражение, которое свидетельствовало о том, что ему больше нечего терять и что оставаться на месте для него — смерти подобно. Мейер сразу угадал это выражение, потому что видел его до этого раз сто. Он понимал, что Янк пойдет напролом, и потому представляет собой большую опасность.

Мейер навел на него револьвер.

— Стоять, — сказал он.

Это было единственное произнесенное им слово. Он направил револьвер в сердце противника. Загнанный взгляд Янка сменился новым выражением, которое, впрочем, тоже было давно и хорошо известно Мейеру, ибо нет ничего нового под солнцем. Это было выражение капитуляции, вины и какого-то облегчения. Мейер понимал, что теперь Янк не шелохнется, пока на его запястьях не сомкнутся наручники. Больше никаких военных действий не будет.

Вилли Харкорт сидел за столом, и глаза его округлились от страха. У ног его валялся мертвый Окс, весь в крови, и, когда началась стрельба, Харкорт от испуга обмочился. Он не смел пошевелиться, потому что, во-первых, думал, что его тотчас могут пристрелить, неверно истолковав его намерения, а во-вторых, он боялся, что все увидят его мокрую штанину.

— Телефон тут есть? — спросил Карелла.

— Н-нет, — пробормотал, клацая зубами, Харкорт.

— А ты кто такой? — спросил Карелла негра.

— Френк Чайлдс… Я их толком и не знаю. Просто зашел выпить вина…

— У тебя кровь на лице, Стив, — сказал Мейер.

Карелла коснулся пальцами щеки.

— Верно, — кивнул он.

12

Сыщикам из Восемьдесят седьмого это уже начинало нравиться.

Во всяком случае, если уж непременно должно состояться ограбление банка, а в их практике такое случалось сплошь и рядом, то хорошо уже хотя бы то, что кто-то пытается внести в этот типовой проект немного выдумки. В конце концов, что это за блестящее ограбление, когда какой-то уголовник входит в банк, сует пушку под нос кассиру и говорит: «Это налет!» Нет, что ни говори, Глухой пытался хоть немного развеять общую обстановку скуки и монотонности, царившую в детективном отделе.

— Ну а это кто такой? — спросил Бернс Хоуза.

Тот посмотрел на портрет, извлеченный из конверта, прибывшего во вторник утренней почтой, и сказал:

— Смахивает на Мейера.

— Только у Мейера волос куда меньше.

— Ничего в этом смешного я не вижу, — мрачно откликнулся Мейер и, бросив взгляд на портрет, сказал: — Скорее, он похож на моего дядю Морриса, который живет в Нью-Джерси.

— Он не актер? — спросил Хоуз.

— Дядя Моррис? Нет, у него галантерейный магазин.

— Я про этого парня.

— Не похоже, — сказал Бернс. — Слишком вид интеллигентный.

— А может, и актер, — сказал Мейер. — Из фильма «Большие надежды».

— Да, вид у него английский.

— Или из «Холодного дома», — продолжал Мейер.

— Похож на юриста, — сказал Хоуз.

— А может, это сам Диккенс? — гнул свое Мейер.

— Запросто. Английские писатели и английские юристы очень похожи.

— А может, это какой-нибудь знаменитый английский убийца?

— Сексуальный маньяк!

— Все англичане — сексуальные маньяки.

— Во всяком случае вид у него как у сладострастника, — сказал Бернс.

— Все дело в прическе.

— И галстук интересный.

— Но кто он? — спросил Бернс.

— Бог его знает, — ответил Мейер.

Глухой приподнял грифельную доску и спросил:

— Пока все ясно?

— Ну да, — сказал Гарольд. — Я проникаю в хранилище вместе с управляющим…

— Его фамилия Алтон.

— Ну да. Я забираю деньги и потом веду его назад в кабинет.

— А тем временем мы с Дэнни подъезжаем на машине к окошку кассира, — сказал Роджер.

— А вы, Флоренс?

— У моей машины заглохнет мотор у въезда на аллею.

— Когда мы оказываемся в кабинете, — продолжал Гарольд, — я даю ему по башке и связываю.

— Я вылезаю из машины и разбиваю стекло, — сказал Дэнни.

— А я выбегаю из кабинета управляющего, несусь к окну и выпрыгиваю наружу, — продолжил Гарольд.

— Я помогаю ему сесть в машину с деньгами.

— А я даю газ! — сказал Роджер.

— А я подбираю вас, мистер Таубман, когда вы выходите из банка, — сказала Флоренс.

— И мы даем деру!

— Полный порядок, — сказал Глухой. — Вопросы есть?

— Мы возвращаемся сюда?

— Нет. Я уже заказал номера в «Алистере».