Послушник

Считается, что те должны лет десять молча повиноваться и делать все, что прикажет мастер, попутно обучаясь. Узнать новый прием в лечении можно, лишь подглядев украдкой, на что, по правде говоря, шансов мало, ведь каждый ревностно хранит свои маленькие тайны. Потому у каждого лекаря за спиной персональное кладбище, ведь пока еще он наберется даже небольшого опыта в лечении.

Главные секреты профессии мастера передают по наследству детям, сплошь и рядом процветают, как сказали бы у нас, «трудовые династии». Но есть и жирный плюс: так как во Франции в помине нет никакого всеобщего образования, то и в ученики ко мне попали только самые достойные, кто готов посвятить всю жизнь учебе. С жадно горящими глазами они впитывают знания, как сухой песок воду.

Я не собираюсь таить от моих учеников (заметили, как часто я повторяю эту фразу? Просто горжусь!) никаких секретов, охотно делюсь всем, что знаю. Да берите знания в обе руки, сколько сможете унести, мне ни капли не жалко! Именно так обучали меня самого, разумно полагая, что намертво вбивать необходимо самый минимум, остальное фельдшер должен усвоить сам. Правда, того минимума было столько, что здешним профессорам медицины неизвестна и сотая часть.

С другой стороны… Если я и мои однокашники были хоть вполовину так тупы, упрямы и недоверчивы, и вдобавок все время пререкались, то ясно, откуда брались седые волосы у наших преподавателей. К примеру, я рассказываю бестолковой троице о возбудителях заболеваний. Главное тут – не сболтнуть лишнего, ведь, как говаривал великий Ходжа Насреддин, провинившийся язык отрубают вместе с головой. Или сжигают на кострах инквизиции, подобное барбекю из живого человека называется «аутодафе». Потому я очень осторожен, но эти недоумки к рассказам о маленьких демонических зверьках, что вызывают заболевания у людей, относятся скептически.

– А мне говорили, что Господь Бог посылает нам болезни в наказание!

– Правильно, – легко соглашаюсь я, – а потому очень легко различить, какую болезнь послал Бог, а какая возникла из-за демонов. Те твари, как всем известно, терпеть не могут Бога, вдобавок обожают пакостить и вредить его самому любимому созданию.

– Ну и как? – произносится тоном крайнего подозрения и недоверия.

– А так! – торжествующе заявляю я. – Если болезнь не лечится, значит, она получена в наказание от Бога, ведь без его повеления ни один волос не упадет с головы человека. А если болезнь лечится, значит, демонов удалось изгнать!

– Так это выходит, что доктор чем-то напоминает экзорциста, ведь те тоже изгоняют дьявола? – дивятся ученики.

Тонкий вопрос, отвечаю предельно осторожно:

– Сходство здесь как между игрушечным корабликом и гордым морским кораблем, что бороздит седые океаны. Главное в человеке – душа, именно на нее охотятся злобные демоны, таких может изгнать лишь стойкий в вере, опытный священник. А тело – тлен, кому оно нужно? Им интересуются самые слабые демоны, их даже вы сможете прогнать, особенно если не забудете перекрестить лекарство и помолиться.

А вы и вправду думали, что меня смогут поймать на вольнодумных речах? Не дождетесь! Кому-то может показаться странным, что я так удачно вписался в совершенно чуждый мир, есть тут одно но: здешний мир один в один похож на мой собственный. Как и Россия, в недавнем прошлом Франция была великой державой, а соседние страны внимали ей со страхом и трепетом. Но негодные правители, слабые и безвольные, упустили власть из рук. Началось безвластие, Франция стала распадаться на отдельные куски, каждый из которых тут же попытался провозгласить себя отдельной державой. Бургундия, Гиень, Анжу и Фландрия просто мечтают отколоться, да не они одни.

И точно так же обстоит дело с английской оккупацией. Франция – континентальная держава, самой судьбой ей предназначено противостоять державам атлантическим. Сейчас ее наполовину оккупировали британцы, разгромив в длительной войне. Нас поставили на колени Штаты, что по сути та же Англия, пусть и прячется за океаном. В идеологии разброд и шатания, столица добровольно и целиком перешла на сторону победителей. Деньги все время дешевеют, зато дорожает оружие.

Да плюс ко всему разгул преступности и бандитизма. В общем, для человека моего времени все здесь насквозь знакомо и привычно. Еще хочу заметить, что французы милей и понятней нам, чем тусклые британцы. Французы – они живые, как и мы. Недаром Александр I послал на три известные буквы немцев с англичанами, когда те после победы над Бонапартом предложили поделить Францию поровну между победителями.

– Перетопчетесь, – уверенно заявил великий монарх и как в воду глядел. Точно: перетоптались.

За три месяца, проведенных в аббатстве, у меня появилась уйма знакомых. Особенно я сблизился с братьями Бюро – Жаном и Марком. Жан – старший. Ему около двадцати пяти, на голову ниже меня, коренастый и мускулистый, как кузнец. Марку около двадцати, он повыше, но такой же коренастый и упрямый, как брат. Они из Бретони, а во Франции говорят, что легче переупрямить стадо ослов, чем одного бретонца.