Посмертие

Несмотря на поражение десанта, британская военная машина набирала ход, из разных концов света в Африку стягивали солдат. Британцы не сомневались, что через считаные месяцы война кончится, но германское командование считало иначе. Всякий раз, как британцы думали, будто им наконец удалось поймать солдат шуцтруппе в ловушку, те ускользали, бросая больных и тяжелораненых на попечение врага. Шуцтруппе выбивалась из сил, многие заболевали, но стремительные вылазки и отступления внушали бойцам радостное оживление: ведь им снова удалось перехитрить англичан. Кормились они тем, что удавалось отыскать на фермах и в деревнях, украсть или отобрать у мирного населения.

Зажатая со всех сторон шуцтруппе разделилась на две части: одна тянулась вдоль озер на западе, вторая направлялась на юг из Моши. Хамза оказался в той части, что направлялась на юг. Отступая через горные цепи Улугуру, солдаты тащили с собой тяжелые орудия, снаряжение, жен, слуг, багаж. Во время отступления из Морогоро через Улугуру убили Комбу, командира их отряда. Огромный осколок артиллерийского снаряда ударил ему в грудь и разорвал его на куски. В том же бою погибли или пропали без вести еще несколько солдат из отряда Хамзы. Следующие несколько месяцев отряд Хамзы медленно отступал к югу, к реке Руфиджи, постоянно сражаясь; в некоторых ожесточенных битвах — как при Кибати — полегли тысячи.

Руфиджи в тот год разлилась, появились полчища комаров. От малярийной лихорадки сгинуло больше аскари, чем от других причин. При переходах через болота на солдат из рабочих отрядов нападали крокодилы. Гиены выкапывали трупы. Сущий кошмар. Наконец солдаты переправились через Руфиджи; вскоре приключилась битва при Махиве, тяжелейшая из всех и для отряда Хамзы, и для всей шуцтруппе. Победа досталась им дорогой ценой, но они все равно отступили к нагорьям на юге, оттуда к реке Рувума и границе с Португальской Восточной Африкой. По дороге они бросали снаряжение, жен, детей: впоследствии их интернировали британцы. Аскари не всегда понимали, где находятся, даже с картой, а потому хватали и допрашивали местных жителей. Всегда находился кто-нибудь из солдат, кто понимал здешнее наречие и мог провести допрос, а если жертве так или иначе как следует причинить боль, то можно добиться правильного ответа. Никто не приказывал аскари издеваться над мирными жителями. Солдаты и без приказов знали, что от них требуется. В ту пору в войне участвовали главным образом африканцы или индийцы: солдаты из Ньясаленда и Уганды, Нигерии и Золотого Берега, Индии и Конго; им противостояла африканская шуц-труппе.

Шуцтруппе несла потери из-за сражений, болезней, дезертирства, но офицеры c маниакальной настойчивостью и упорством продолжали сражаться. Армия опустошала деревни и города, люди голодали и умирали сотнями тысяч, аскари же рвались вперед в губительном ослеплении, боролись за дело, первопричины которого были им неизвестны, честолюбивые замыслы которого были пусты и в конечном счете служили лишь их порабощению. Носильщики сотнями гибли от малярии, дизентерии, истощения сил: жертв никто не считал. Они в ужасе отступали и умирали в разоренных краях. Впоследствии эти события превратят в истории о нелепом и беспечном героизме, интермедии великих трагедий в Европе, но для тех, кто их пережил, то была пора, когда их земля утопала в крови и была усеяна тру-пами.

Офицеры тем временем старались поддерживать европейский престиж. Когда разбивали лагерь, немцы располагались отдельно от аскари и спали на походных кроватях под москитными сетками. Если бивак был близ реки, офицеры всегда находились выше по течению, аскари ниже, а рабочие и скот еще ниже. Каждый вечер офицеры собирались за ужином и как могли блюли этикет. Они не занимались никаким физическим трудом — для этого есть рабочие и аскари: они-то и носили снаряжение, добывали продовольствие, обустраивали биваки, готовили, мыли посуду. Офицеры держались поодаль, ели отдельно и неизменно требовали к себе уважения. Теперь вся шуцтруппе, от офицеров до солдат, ходила в обносках, снятых с убитых врагов и с товарищей, и кое-кто из аскари усматривал в этом позволение щеголять плюмажами и знаками отличия, хотя офицеры расхаживали с таким гордым видом, будто на их ремнях по-прежнему серебрятся пряжки, а на плечах золотятся эполеты. Аскари тоже блюли свою честь. Настаивали, что грузы таскать не будут, это ниже их воинского достоинства: для этого есть рабочие.