Посмертная речь Сталина

Как показала антисталинская пропагандистская кампания по поводу юбилея XX съезда, за время, прошедшее с 1997 г., когда Ф. Бурлацкий выразил «элитарную» — меньшевистскую — обеспокоенность грядущим возрождением «сталинизма», а по существу — большевизма, российская «элита» по-прежнему пребывает в пропагандистском тупике, характеризуемом не только просторечно-шашечным термином «сортир», относительно недавно введенным в политический лексикон.

«Секретный» доклад Хрущева

Хотя текст доклада Н. С. Хрущева на XX съезде по завершении съезда не был опубликован в СССР, но ясно, что скрыть сам факт выступления было невозможно: надо было быть безнадежными идиотами или «косить» под идиотов, преследуя некие цели, для того чтобы прочитать доклад в тысячной аудитории, а потом объявить доклад «секретным» и еще спустя некоторое время зачитать доклад во всех партийных организациях страны, заменив на нем гриф секретности на гриф «не для печати», обладающий весьма размытым правовым статусом.

Поэтому сразу же по завершении съезда поползли слухи о том, что Н. С. Хрущев на протяжении нескольких часов докладывал съезду нечто как бы «секретное», и началась охота зарубежных журналистов и разведчиков за текстом доклада. Эта охота увенчалась успехом потому, что, судя по всему, успех был запрограммирован самими же инициаторами выступления Н. С. Хрущева с этим докладом. И уже 4 июня 1956 г. текст как бы «секретного» доклада Н. С. Хрущева на закрытом заседании XX съезда был опубликован «Нью-Йорк Таймс», а двумя днями позднее — парижской газетой «Монд». В СССР в 1959 г. было решились тоже опубликовать этот доклад, но впоследствии его публикация была остановлена на стадии верстки.

О том, как доклад стал достоянием западной прессы, есть несколько версий. Одну из них огласила программа Российского телевидения «Вести недели» 30 января 2005 г. В изложении Сергея Пашкова (собственного корреспондента РТР на Ближнем Востоке) она выглядит так:

«Кто же точно снабдил Запад засекреченным текстом доклада о «культе личности Сталина» на XX съезде КПСС? Неужели эта утечка — плод любовной интрижки?

25 февраля 1956 года. Последний, 11-й день XX съезда. Еще 3 часа работы — и все 1200 делегатов разъедутся по домам. Но Хрущев просит иностранных гостей и прессу покинуть зал. Объявляется получасовой перерыв. Спустя 30 минут он выйдет на трибуну и, сначала откровенно волнуясь, но все резче и все смелее прочитает свой знаменитый доклад о культе личности Сталина — доклад, спустя некоторое время ставший границей между эпохами. Но тогда лишь смутные слухи просочились за стены Колонного зала Дома Союзов.

«Мы слышали в Польше, что американцы дают полтора миллиона долларов за доклад Хрущева на XX съезде. Все разведки мира стараются его получить и не могут достать», — рассказывает Виктор Граевский.

Молодой и успешный польский журналист Граевский — в те дни главный редактор отдела СССР в Варшаве — праздно мечтал со своими приятелями о том, как они потратят полуторамиллионный гонорар ЦРУ, если именно им удастся найти и переправить за океан засекреченный текст таинственного доклада. Для Граевского это была только шутка.

Он и представления не имел, какую шутку готовит ему судьба. «У меня была подруга, которая работала в Центральном Комитете партии», — говорит Граевский. Подругу звали Люция Барановская, старший референт тогдашнего генсека Польской объединенной рабочей партии. И потому Граевского пускали в партийную святая святых ЦК как своего.

Он просто зашел договориться о свидании и случайно увидел на ее столе красную брошюру на русском языке с грифом «Совершенно секретно». Это был личный экземпляр доклада польского генсека Эдварда Охаба. Люция, понятия не имевшая, что это за книжка, дала ее на пару часов любопытному другу.

«Я взял, пошел домой, начал читать. Вы можете себе представить, что со мной происходило. Сталин — отец народов, великий учитель, солнце — и вдруг просто разбойник, которого история не знала. И когда я кончил читать, я чувствовал, что у меня атомная бомба в руках. Я хотел бежать обратно и отдать. Но вдруг начал думать. Я знал, что все ищут, все хотят знать, что Хрущев сказал. Я мог идти к американцам и получить 1,5 млн. долларов, но я решил пойти в израильское посольство», — рассказывает журналист.

Родители Граевского тогда уже жили в Израиле. Он собирался и сам репатриироваться в Землю обетованную. Он решил, что текст хрущевского доклада станет его подарком будущей родине. «Я ему положил книгу на стол, — вспоминает Виктор Граевский. — Он спросил меня: «Что здесь написано?». И я ему сказал. Он побледнел, потом стал красным, черным, желтым. Он ведь лучше меня знал, что это такое».

Граевский не знал, что в тот же день Бармар с копией хрущевского доклада уедет в Вену и там на нелегальной квартире передаст ее шефу израильской контрразведки Амосу Манору.