Посмертник. Путеводная звезда (СИ)

Ругаясь, на чём свет стоит, маг обревизировал кладбище, вернулся в хутор, в самую большую, частично разрушенную хату, бывшую ранее районным сельсоветом, при оккупации - комендатурой, а теперь занятой штабом полка, нашёл свободный угол и повалился спать.

Хотя бы часа на два.

...Сонное утреннее марево стоит над степью. Солнце, похожее на огромную клюквину, запуталось в тумане, висит низко над горизонтом. Духота. Ночью была гроза.

С вершины кургана видно далеко: бескрайняя, великая степь, вечная, как само это солнце. Невдалеке от кургана - распадок, по дну которого течёт ручей. Хорошо поить коней. Дозорные потому здесь и встали - и татары тоже будут здесь останавливаться. Уже скоро, совсем скоро.

Солнце поднимается чуть выше, туман редеет. Степь по весне пестрит цветами - здесь, на шляхе, где трава ниже, это особенно заметно. Птицы начинают утреннюю перебранку. Пчёлы гудят, перелетая низко над травой. Всё это сливается в один немолчный, деловитый гул. Гул становится всё громче, всё тревожнее, накатывает грозовой тучей...

-Ты что, Микифор, спишь? - кто-то толкает в бок. Приятель... ох, забыл имя, совсем забыл. А вот русую бородку, глаза голубые, сумасшедшие, да вышитую по вороту репьями рубаху - вспомнил. - Совсем с глузду съехал... Идут же. Доспишься, зарежут.

-Где?

И впрямь, не почудился в весёлом гудении степи далёкий зловещий гул. Идут... Ещё не видать, только слышен слитный звук тысяч и тысяч копыт.

-А дозоры, должно, уже где-то окрест шныряют... А мы и не видим.

-Будешь спать - и татар проспишь...

На горизонте, в туманном мареве, что-то сдвинулось, появилась тёмная полоса. Покуда узкая, неровная, словно бы дышащая. Если подождать - распадётся на отдельные точки - сотни, тысячи, десятки тысяч всадников.

-Гони к засеке, что есть мочи. Доложишь, дескать, идёт орда, нынче больше, чем по осени. А я за тобой погоню - подожду ещё, чтоб число узнать, хотя б в передних отрядах.

-С глузду съехал, - бормочет приятель. Он жуёт травинку, а сам не сводит с горизонта напряжённого взгляда. - Поймают тебя, прирежут.

-Не более тебя съехал. Хоть один из нас да от татарского дозора уйдёт... Давай, гони.

-Не усни смотри, братец...

Приятель поднимается, пригнувшись, чтоб не так видно было его на вершине кургана, и уходит. Через минуту слышен стук уносящихся вдаль копыт.

А дозорный остаётся - подпуская врага ближе, ближе, ещё ближе. Солнце поднялось и печёт сквозь рубаху спину. Звенит степь, но уже не так весело, как прежде, а грохот татарской конницы громче и громче, точно налетающая буря. И уже видны точки-всадники, рассыпавшиеся во весь горизонт, и торчащие пики, и ветер доносит слабый пока что запах конского пота и пыли.

Пора!..

Порошин проснулся как от удара, и некоторое время не мог понять, где находится. Степь, дозорный... что за сон, нечисть его забери? Порошин сны видел редко, а уж таких ярких и подавно упомнить не мог. Должно быть, ночные кладбищенские приключения поспособствовали... Вот так, не зря говорят, что свяжешься с посмертниками - сам с ума съедешь.

С глузду...

Порошин вздрогнул и усилием воли отогнал видение.

Штаб работал, по коридору кто-то пробегал туда и сюда, слышались голоса, стук каких-то перетаскиваемых вещей, кто-то ругался, что связи нет, кто-то звал какого-то сержанта... Всё, как обычно. Мага не трогали - наверно, комполка велел дать ему отоспаться.

Интересно, а как там посмертница, как её... товарищ маг-капитан Степанцова? Тоже отсыпается, небось, или к новому кладбищу помчалась? Железная девица, что говорить...

-Товарищ лейтенант! - в каморку, где на расстеленной на полу шинели отсыпался Порошин, заглянул один из штабных писарей. - К товарищу Климовичу, срочно!

Ага, вот и дал тебе комполка отоспаться - самолично требует. Порошин поднялся, на дворе поплескал в лицо водой из ведра, в котором плавала привядшая трава, и пошёл являться к командиру. Сон окончательно так и не отпустил - где-то на краю сознания всё ещё гудела под копытами татарской конницы весенняя степь.

-Порошин, поднялся? Вот и славно, - командир, подполковник Климович, собрал у себя, кажется, всех полковых офицеров. В комнатушке с единственным колченогим столом яблоку негде было упасть: комбаты, штабные, сапёры, обозники даже. Но, похоже, что совещание заканчивалось - комбаты, по крайней мере, собирались уходить.

-Приказ на наступление никто не отменял, - продолжал Климович, озабоченно поправляя сползающие с носа круглые очки. Однако Порошин знал, насколько обманчиво это впечатление мягкого, интеллигентного человека. - Но вчера нам от соседей справа пришло донесение, что впереди немцы, дальше не пускают - соседи наши завязли, не наступают больше. И нам надо аккуратно из этой Старой Могилы выбираться.

Кто-то фыркнул.