Посмертные записки Пикквикского клуба

— Всего лучше поймать его на месте преступления: других средств я не вижу никаких. Старая леди поверит только своим собственным глазам.

— Как же поймать его на месте преступления? — сказал мистер Пикквик. — Ведь это, я полагаю, очень трудно. Едва ли мне удастся.

— Не знаю, как это объяснить вам, сэр, — сказал мистер Иов Троттер после минутного размышления, — но с этим, пожалуй, было бы легко сладить, если б вы послушались моего совета.

— Говорите.

— Дело, видите ли, получает такой оборот: мы подкупили двух служанок, и они устроили так, что сегодня ночью, с десяти часов, мистер Фиц-Маршал и я будем скрываться в кухне. Как только все эти женщины разбредутся по своим постелям, мы немедленно должны выйти из кухни, и молодая девушка выбежит к нам из своей спальни. Почтовый экипаж будет стоять у ворот, и тогда — поминай как звали.

— Ну?

— Так вот я и думал, сэр: если б, примером сказать, вы одни подкараулили нас в саду.

— Один! — воскликнул мистер Пикквик. — Зачем же один?

— Я полагаю, сэр, что этого требует с вашей стороны деликатность к дамам. Содержательнице пансиона было бы, конечно, очень неприятно, если б нашлось много свидетелей этой истории. Я полагаю, надобно иметь некоторую снисходительность к чувствам молодой девушки.

— Правда ваша, любезный, правда, — сказал мистер Пикквик. — Снисходительность к молодым людям — первое условие для всякого честного намерения. Продолжайте.

— Так вот я и рассчитываю: если б вам запрятаться в сад и ровно в половине двенадцатого пробраться через галерею до кухни; я бы отворил вам дверь, и вы бы как раз в самую пору нахлынули на этого бессовестного человека, который, так сказать, заманил меня в свою западню.

Здесь мистер Троттер испустил глубокий вздох.

— Не печальтесь, любезный, — сказал мистер Пикквик утешительным тоном, — добрые дела не остаются без возмездия ни в этой, ни в будущей жизни.

Слезы умиления опять навернулись на глазах добродетельного лакея. Было ясно, что ему, несмотря на совет Самуэля, слишком трудно преодолевать болезненные ощущения своего сердца.

— Тьфу ты пропасть! — сказал Самуэль. — Сроду не видал таких плакс. Послушайте, любезный, не водянка ли у вас в голове?

— Самуэль, — сказал мистер Пикквик строгим тоном, — прикусите свой язык.

— Слушаю, сэр.

— Признаюсь, этот план мне слишком не нравится, — сказал мистер Пикквик после глубокого размышления. — Почему бы мне прямо не снестись с родственниками молодой девушки?

— Да потому, сэр, что они живут за сотню миль от этого города, — отвечал мистер Иов Троттер.

— Хитрая закорючка! — промолвил про себя мистер Уэллер.

— И как мне пробраться в этот сад? — продолжал мистер Пикквик.

— Это немудрено, сэр: стена низенькая, и ваш слуга может придержать вас за ногу.

— Придержать за ногу! — машинально повторил мистер Пикквик. — И вы наверное будете подле той самой двери, о которой говорите?

— Непременно. Ошибки здесь не может быть, одна только эта дверь и выходит в сад. Постучитесь, когда забьют часы, и я отворю вам в ту же минуту.

— Вообще этот план мне не по сердцу, — заметил мистер Пикквик, — но уж так и быть: дело идет о счастьи молодой девушки, и я готов на все решиться. Хорошо, я буду в саду.

Таким образом, увлеченный врожденной добротой сердца, мистер Пикквик отважился на предприятие, имевшее романический характер, столь чуждый его спокойной натуре.

— Как называется этот дом? — спросил мистер Пикквик.

— Вестгет. Лишь только выйдете за город, своротите вправо: он стоит особняком недалеко от большой дороги. На воротах медная доска с надписью.

— Знаю, — сказал мистер Пикквик. — Я заметил его прежде, когда проезжал через этот город. Хорошо, любезный, вы можете на меня положиться.

Мистер Троттер отвесил низкий поклон и повернул к дверям; мистер Пикквик поспешил всунуть гиней в его руку.

— Это, любезный, за вашу добродетель, — сказал мистер Пикквик. — Будьте всегда честным человеком. Нечего благодарить. Не забудьте — в половине двенадцатого.

— Не забуду, сэр, будьте спокойны, — отвечал мистер Иов Троттер.

С этими словами он вышел из комнаты в сопровождении Самуэля.

— Ну да; на таких условиях я бы готов расплакаться и сам, — заметил мистер Уэллер, — только я не понимаю, черт побери, откуда у вас льются эти слезы?

— Из сердца, мистер Уокер, — отвечал мистер Иов Троттер торжественным тоном. — Прощайте.

— Ты, однако ж, полезный плакса: мы из тебя повыжали все, что нам нужно, — думал мистер Уэллер, когда сердобольный Иов скрылся с его глаз.

Но мы не можем определить с такой же точностью течение мыслей в душе мистера Троттера, потому что нам вовсе неизвестно, что он думал.

День прошел с замечательной быстротой, наступил вожделенный вечер, и немного спустя после захождения солнца Самуэль Уэллер доложил своему господину, что мистер Джингль и его слуга готовы отправиться в дорогу. Багаж их укладывается, и почтовая карета стоит перед подъездом. Ясно, что нечестивый план, как предсказал мистер Троттер, приводится в исполнение.