Посмертные записки Пикквикского клуба

— Мне приходится, сэр, ехать в Ипсвич послезавтра, — сказал старик Уэллер. — Дилижанс мой отправляется из гостиницы «Пестрого быка», что в Уайтчапеле. Если вы уж непременно решились быть там, вам, я полагаю, всего лучше отправиться со мною.

— Очень хорошо; мы так и сделаем, — сказал мистер Пикквик. — Я напишу в Бери к своим друзьям, чтоб они искали меня в Ипсвиче. — Куда ж вы торопитесь, мистер Уэллер? Не хотите ли чего-нибудь?

— Вы очень добры, сэр… Разве выпить бренди за ваше здоровье и за успех моего Сэмми? Так, что ли, сын мой любезный?

— Извольте, — отвечал мистер Пикквик. — Подайте нам стаканчик бренди.

Бренди принесли. Поклонившись мистеру Пикквику и бросив одобрительный кивок на Сэмми, старик Уэллер залпом выпил огромную рюмку.

— Молодец ты, старичина, — сказал младший Уэллер, — только не мешало бы тебе быть немножко осторожнее. У тебя ведь подагра, старый хрыч?

— Я нашел, друг мой, чародейственное лекарство от подагры, — отвечал мистер Уэллер старший, опрокидывая вверх дном пустой стакан.

— Лекарство от подагры! — воскликнул мистер Пикквик, поспешно вынимая из кармана записную книгу. — Какое лекарство?

— Да вот, видите ли, в чем штука! — отвечал старик Уэллер. — Подагрой вообще называется такая болезнь, которая, говорят, происходит от слишком большого спокойствия души и комфорта в домашнем быту. Поэтому, сэр, если вам случится страдать подагрой, то женитесь как можно скорее на вдове с громким голосом и широким ртом, и у вас мигом пройдет эта болезнь. Это, сэр, превосходный и вернейший рецепт против всех болезней, которые происходят от веселой жизни. Я употребляю его чуть не каждый день, когда возвращаюсь из трактира.

Сообщив этот драгоценный секрет, мистер Уэллер старший осушил еще стаканчик, поклонился, испустил глубокий вздох и удалился медленными шагами.

— Ну, Самуэль, что вы скажете о своем отце? — спросил, улыбаясь, мистер Пикквик.

— Ничего особенного, сэр, — отвечал мистер Уэллер, — старичина коренастый.

— Что вы думаете насчет его образа мыслей?

— Я полагаю, сэр, что он гибнет несчастной жертвой супружеской жизни, как говорил один судья, подписывая смертный приговор двоеженцу.

Такое энергичное заключение не требовало ни возражений, ни объяснений. Мистер Пикквик заплатил деньги и направил шаги в гостиницу «Лебедя», где жил мистер Перкер. Было уже восемь часов, когда путешествие его приближалось к концу. Типы джентльменов в грязных ботфортах и белых запачканных шляпах гуляли с большим комфортом на бульваре, и это могло служить несомненным признаком, что канцелярии деловых людей уже совершили полный круг дневных занятий.

Мистер Пикквик боялся опоздать своим визитом к деловому человеку, и опасения его совершенно оправдались, когда он поднялся по крутой лестнице во второй этаж. Наружная дверь мистера Перкера была заперта, и глубокое молчание, последовавшее за громким стуком Самуэля, свидетельствовало, что клерки разошлись из его конторы.

— Что нам делать, Самуэль? — сказал мистер Пикквик. — Надобно во что бы то ни стало сыскать адвоката: я не сомкну глаз всю ночь, если не буду заранее уверен, что кляузное дело поручено опытному человеку.

— Да вот, сэр, идет сюда какая-то старуха, — сказал мистер Уэллер, — может быть, она смыслит что-нибудь. — Эй, матушка! Не знаете ли, где клерки мистера Перкера?

— Клерки мистера Перкера, — повторила тощая и дряхлая старушонка, остановившаяся на лестнице перевести дух. — Где клерки? Нет их. Разошлись — все до одного. Я иду убирать контору.

— Вы не служанка ли мистера Перкера? — спросил мистер Пикквик.

— Нет, я его прачка, — отвечала старуха.

— Вот что! Это, однако ж, забавно, Самуэль, — сказал вполголоса мистер Пикквик, — что старухи в этих гостиницах называются прачками. Отчего бы это?

— Оттого, я думаю, что у них смертельное отвращение к мытью и чистоте, — отвечал мистер Уэллер.

Такое предположение могло быть совершенно справедливым. Старуха, по-видимому, не имела привычки умываться каждый день, и толстые слои грязи на полу конторы, которую теперь она отворила, свидетельствовали весьма красноречиво, что мыло и вода были здесь совершенно неизвестными предметами.

— Не знаете ли вы, матушка, где мы можем найти мистера Перкера? — спросил мистер Пикквик.

— Не знаю, — отвечала старуха брюзгливым голосом, — мистер Перкер за городом.

— Очень жаль. Где, по крайней мере, его конторщик? Не знаете ли?

— Знаю. Только конторщик не поблагодарит меня, если я скажу, где он, — отвечала прачка.

— Мне, однако ж, очень нужно его видеть.

— Приходите завтра поутру.

— Это будет поздно, матушка, — сказал мистер Пикквик.

— Ну, уж так и быть. Оно, я думаю, не будет большой беды, если я открою, где он теперь. Ступайте в трактир «Сорока» и спросите за буфетом мистера Лоутона; вам укажут молодого красавчика: это и есть конторщик мистера Перкера.

Самуэль Уэллер очень хорошо знал, где трактир «Сорока». Туда он и повел своего господина через лабиринт переулков и проходных дворов.