Посмертные записки Пикквикского клуба

Этому господину отвели ту самую комнату, которая первоначально назначена была мистеру Потту. Внимание трактирного служителя поражено было необыкновенным и странным сходством между этими двумя джентльменами. Лишь только принесены были свечи и поставлены на стол, незнакомец тотчас же вынул газету и принялся читать ее с выражением того же самого негодующего презрения, какое за час перед этим отражалось на величественных чертах мистера Потта. Существенная разница между ними, по замечанию служителя, состояла только в том, что презрение Потта вызвано было газетой, носившей заглавие «Итансвилльского журавля», тогда как настоящий джентльмен озлобился на «Итансвилльскую синицу».

— Послать содержателя гостиницы, — сказал незнакомец.

— Слушаю, сэр, — отвечал слуга.

Содержатель явился через несколько минут.

— Вы здесь хозяин? — спросил джентльмен.

— Я, сэр.

— Знаете вы меня?

— Нет, сэр.

— Фамилия моя — Слорк, — сказал джентльмен.

Содержатель слегка кивнул головой.

— Слорк, сэр, — повторил джентльмен надменным тоном. — Теперь, надеюсь, вы знаете меня?

Содержатель почесал затылок, взглянул на потолок, на незнакомца и улыбнулся весьма слабо.

— Знаете ли вы меня теперь, сэр? — повторил незнакомец сердитым тоном.

Содержатель сделал над собою великое усилие и, наконец, продолжая чесать затылок, проговорил сквозь зубы:

— Нет, сэр, не имею этой чести.

— Великий боже! — вскрикнул незнакомец, ударив по столу сжатым кулаком. — И вот вам популярность!

Хозяин невольно попятился к дверям; но мистер Слорк удержал его и, бросив на него свирепый взгляд, продолжал таким образом:

— Вот она вам, вот, вот благодарность толпы за целые годы неутомимых трудов, пожертвований, лишений, благороднейших стремлений! Останавливаясь на полдороге, выхожу из кареты, мокрый и усталый, и — ни одного восклицания, ни одного восторженного крика из этой низкой и презренной толпы? Колокола безмолвствуют, и самое произнесение моего имени ни в ком не возбуждает радостного чувства! Стоит из-за чего тонуть всю свою жизнь в этом океане чернильных партий и вражды! — заключил взволнованный мистер Слорк, расхаживая взад и вперед.

— Не угодно ли водочки, сэр?

— Бутылку рому и воды! — сказал мистер Слорк, окидывая горделивым взглядом содержателя гостиницы. — Разведен ли у вас огонь где-нибудь?

— Я прикажу развести его здесь, сэр, — отвечал содержатель.

— В этом камине? Это будет слишком долго: комната не нагреется до полуночи, — возразил мистер Слорк. — Есть у вас кто-нибудь в кухне?

На кухне не было ни души. Огонь горел там великолепно. Гости все разошлись, и дверь уже была заперта на ночь.

— В таком случае, я буду пить свой пунш на кухне у камина, — сказал мистер Слорк.

Путешественник взял шляпу и газету и торжественно последовал за хозяином в этот скромный номер. Здесь он поместился у камина на мягкой софе, развернул газету и принялся читать и прихлебывать пунш с выражением величественного презрения и досады.

Но уж, вероятно, по распоряжениям судьбы, какой-то демон раздора пробежал в эту самую минуту по всем апартаментам «Сарациновой головы» и, позавидовав обоюдному спокойствию господ журналистов, решился стравить их, как борзых собак, для собственного наслаждения и потехи. Под влиянием этого злого духа в голове мистера Боба Сойера сформировалась весьма странная мысль, которую он и выразил в следующей форме:

— A ведь огонь-то у нас потух, господа. Что мы станем делать? После дождя тут и холодно, и сыро, не правда ли?

— И холодно, и сыро, — подтвердил мистер Пикквик, подернутый судорожной дрожью.

— Недурно было бы теперь раскурить сигару на кухне у камина: что вы на это скажете? — спросил Боб Сойер, подстрекаемый, конечно, тем же демоном раздора.

— Да, это было бы очень и очень недурно, — отвечал мистер Пикквик. — Что вы нам скажете на это, мистер Потт?

— Тут нечего и распространяться, господа: пойдемте в кухню. Огонь там превосходный, — сказал мистер Пот.

И на этом основании все четверо путешественников, каждый со своим стаканом в руке, отправились на кухню в сопровождении мистера Уэллера, который взялся показывать дорогу в этот апартамент.

Незнакомец продолжал читать. Вдруг он поднял глаза и остолбенел. Мистер Потт взглянул и обомлел.

— Что с вами? — прошептал мистер Пикквик.

— Эта пресмыкающаяся гадина! — воскликнул мистер Потт.

— Какая гадина? — сказал мистер Пикквик, с беспокойством озираясь кругом, из опасения наступить на черного таракана или на паука.

— Эта гадина, — прошептал Потт, схватив мистера Пикквика за руку и указывая ему на незнакомца, — эта гадина — Слорк, издатель «Журавля».

— Так уйдемте же отсюда назад, — шепнул мистер Пикквик!

— О, нет, сэр, никогда! — отвечал Потт. — Никогда!

С этими словами журналист стремительно бросился вперед, уселся на противоположной софе и, вынув один номер из толстой пачки газет, принялся читать напротив своего врага.

Само собою разумеется, что мистер Потт читал «Журавля», а мистер Слорк — «Интансвильскую синицу». И само собою разумеется, что оба журналиста выражали вслух свое обоюдное презрение и мнения их появлялись в такой отрывочной форме: