Посмертные записки Пикквикского клуба

Последнее обращение относилось к господам Бену Аллену и Бобу Сойеру, не принимавшим никакого участия в этой битве. Им было очень весело, и притом впереди предстояла для них отрадная перспектива пустить кровь первому джентльмену, который будет оглушен неприятельским ударом.

— Ступайте спать по своим номерам, — сказал мистер Уэллер, обращаясь к обоим журналистам, — не то я скручу вас обоих по рукам и по ногам и положу на одну постель. А вам, сэр, тут нечего делать с сумасшедшими людьми. Пойдемте.

Сказав это, Самуэль взял за руку своего господина и повел его в солнечный номер, между тем как разъяренные журналисты, продолжая изрыгать угрозы и проклятия друг против друга, были разведены по своим спальням под руководством хозяина «Сарациновой головы» и молодых врачей, которые все еще не теряли надежды пустить кровь кому-нибудь из них.

Поутру на другой день журналисты встали очень рано и, не простившись ни с кем, разъехались в двух разных дилижансах. Погода прояснилась, солнце заблистало, и наши путешественники еще раз обратили свои лица к британской столице.

Глава LI. Важная перемена в семействе мистера Уэллера и окончательное низвержение достопочтенного мистера Стиджинса

Считая не совсем удобным представить, без всякого предварительного приготовления, своих двух спутников молодой чете и желая по возможности щадить деликатность нежных чувств прекрасной Арабеллы, мистер Пикквик решился остановиться со своим слугой где-нибудь неподалеку от «Коршуна и Джорджа» и предложил молодым людям нанять особою квартиру, где они хотят. Согласившись на это предложение, мистер Боб Сойер и Бен Аллен удалились в Боро и наняли комнатку в одном довольно грязном трактире, где за буфетом в былые времена имена их появлялись довольно часто под длинным и многосложным счетом, который, для ясности и краткости, всегда писался белым мелом.

— Ах, боже мой! Вы ли это, мистер Уэллер, — воскликнула смазливая девушка, встречая Самуэля у дверей.

— Должно быть, что я, — отвечал Самуэль, отскакивая назад на такое расстояние, откуда разговор не мог достигнуть ушей его господина. — Какая вы хорошенькая, Мери!

— Ах, не говорите этих глупостей, мистер Уэллер, — сказала Мери. — Нет, не делайте этого.

— Не делайте чего, моя душечка?

— Ну, да вот этого… полно, полно! Отстаньте, мистер Уэллер!

С этими словами молодая девушка с улыбкой оттолкнула Самуэля к стене, объявляя, что он совсем разбил ее локоны.

— И к тому же помешали мне сказать, что я хотела, — прибавила Мери. — Вот тут ожидает вас письмо ровно четыре дня. Я получила его через полчаса после вашего отъезда, и на конверте надписано, чтобы доставили немедленно.

— Где оно, моя милая?

— Я сберегла его для вас, мистер Уэллер, иначе, смею сказать, оно бы совсем потерялось. Вот оно, возьмите. Вы не стоите этого, сэр.

Говоря это, Мери вынула из-под лифа на груди маленький кисейный платочек, развернула его, взяла письмо и передала мистеру Уэллеру, который поспешил поцеловать его с великой любезностью.

— Ах, какой вздор! — сказала Мери, поправляя косынку и притворяясь простодушной невинностью. — Вы уж вдруг и влюбились в него, мистер Уэллер!

В ответ на это мистер Уэллер подмигнул c таким лукавым видом, которого мы никак не беремся изобразить своим слабым пером. Затем, усаживаясь на окне подле Мери, он открыл письмо и бросил на него изумленный взгляд.

— Эге! — воскликнул Самуэль. — Что бы это могло значить!

— Ничего, я надеюсь? — сказала Мери, смотря через его плечо.

— Какие у вас хорошенькие глазки! — сказал Самуэль.

— Вам нет нужды до моих глаз, мистер Уэллер, читайте-ка лучше свое письмо, сэр.

И, сказав это, мисс Мери замигала и заморгала с такой победительной миловидностью, что Самуэль счел неизбежно необходимым поцеловать молодую девицу. Затем он окончательно развернул письмо и начал читать следующие строки:

«Маркиз Гренби

Доркен

Пятница.

Милый мой Сэмми.