Посмертные записки Пиквикского клуба

— Я расстаюсь с тобой, Сэмивел, сын мой, и неизвестно, когда я тебя опять увижу. Твоя мачеха может сокрушить меня, да мало ли что еще может случиться, прежде чем ты услышишь о прославленном мистере Веллере из «Прекрасной Дикарки». Честь нашей фамилии во многом зависит от тебя, Сэмивел, и я надеюсь, ты не ударишь в грязь лицом. Во всех пунктах хорошего воспитания, я знаю, на тебя можно положиться, как если бы это был я сам. Поэтому я дам тебе только один маленький совет. Если дотянешь до пятидесяти и почувствуешь расположение жениться, — все равно на ком, — запрись поскорее в своей комнате, если она у тебя будет, и собственноручно отравись. Отравись, Сэмивел, мой мальчик, отравись, и впоследствии ты об этом не пожалеешь!

Произнеся эти трогательные слова, мистер Уэллер пристально посмотрел на сына, медленно повернулся на каблуках и исчез.

Погруженный в раздумья, навеянные этим монологом, мистер Сэмюел Уэллер вышел из «Большого Белого Коня» и, направив свои стопы к церкви Святого Климента, постарался рассеять свою меланхолию прогулкой по прилегающим к ней старинным улочкам. Побродив некоторое время, он вдруг очутился в каком-то древнем дворе, из которого нельзя было выйти иначе, как вернувшись тем путем, каким он вошел. Он собирался уже повернуть назад, как был внезапно прикован к месту неожиданным явлением: зеленая калитка сада в глубине двора открылась, и из нее вышел человек, который тщательно запер ее за собою и быстро направился прямиком к мистеру Уэллеру. Однако заметив его, человек приостановился, как будто обдумывая, что предпринять. Так как калитка позади него была заперта, а со двора был только один выход, то он мгновенно сообразил, что встречи с мистером Уэллером не избежать. Он опять ускорил шаг и стремительно приближался, глядя прямо перед собою. Наиболее поразительным в этом человеке была его манера корчить самые невообразимые рожи.

— Так! — сказал себе мистер Уэллер. — Очень странно. Я мог бы поклясться, что это он.

Человек шел, и, по мере приближения, его лицо искажалось все ужаснее.

— Могу присягу дать, что видел эти черные волосы и малиновую ливрею, — говорил мистер Уэллер. — Только без этой физиономии.

Покуда мистер Уэллер раздумывал, лицо незнакомца исказилось сверхъестественной гримасой, совершенно отвратительной. Он все-таки вынужден был пройти мимо Сэма, и проницательный взгляд этого джентльмена отыскал в устрашающе перекошенных чертах нечто слишком похожее на глазки мистера Джоба Троттера, чтобы можно было ошибиться.

— Эй вы, сэр! — крикнул Сэм свирепо.

Незнакомец остановился.

— Эй, вы! — повторил Сэм еще грубее.

Человек с ужасающим лицом, приняв в высшей степени удивленный вид, посмотрел влево, вправо, вверх — на окна домов, то есть во все стороны, только не на Сэма Уэллера, и двинулся дальше, но был остановлен новым окриком:

— Эй вы, сэр!

Так как незнакомец не мог больше притворяться, будто не понимает, откуда исходит голос, то ему ничего больше не оставалось, как посмотреть наконец Сэму Уэллеру прямо в лицо.

— Довольно, Джоб Троттер! — сказал Сэм. — Ну, без глупостей! Вы не так прекрасны, чтоб разбрасывать свои прелести. Переставьте глаза туда, где им следует находиться, не то я вышибу их из орбит! Слышите?

Видя, что мистер Уэллер вполне расположен действовать в духе этого обращения, мистер Троттер мало-помалу вернул своему лицу его естественное выражение и, радостно подскочив, воскликнул:

— Что я вижу? Мистер Уокер?

— А! — отозвался Сэм. — Вы очень рады видеть меня, не правда ли?

— Рад! — воскликнул Джоб Троттер. — О мистер Уокер, как я мечтал об этой встрече! Это слишком, мистер Уокер, я не вынесу этого!

Мистер Троттер завершил свою речь настоящим слезным потоком и, бросившись на мистера Уэллера, крепко его обнял.

— Пустите, — кричал Сэм, безуспешно силясь освободиться из объятий своего впечатлительного друга, — пустите, говорю я вам! Что вы рыдаете надо мной, вы, пожарный насос?

— Потому что я так рад видеть вас! — отвечал Джоб Троттер, постепенно разжимая руки. — Это слишком, мистер Уокер!

— Слишком?.. Я тоже думаю, что это слишком! Что вы можете мне сказать, а?

Мистер Троттер молчал, ибо розовый носовой платочек был уже пущен в ход.

— Что вы можете мне сказать, прежде чем я раскрою вам череп? — повторил мистер Уэллер угрожающим тоном.

— Я, мистер Уокер?

— Не называйте меня Уокером: моя фамилия Уэллер, и вы отлично это знаете! Что вы можете мне сказать?

— Да благословит вас Всевышний, мистер Уокер... то есть Уэллер... я многое вам скажу, только пойдемте куда-нибудь, где удобно было бы побеседовать. А как поживает ваш уважаемый, добрый хозяин? О! Это — достойный джентльмен, мистер Уэллер! Надеюсь, он не простудился в ту ужасную ночь?

При этих словах в глазах Джоба Троттера сверкнуло беспредельное лукавство. Сэм сжал кулаки, но сдержался и ответил, что хозяин его чувствует себя в высшей степени хорошо.

— О! Как я рад! А он здесь?

— А ваш? — парировал Сэм.

— Увы! Да, он здесь! И мне больно признаться, что он ведет себя еще хуже, чем прежде!

— Вот как! В пансионе для девиц?