Посмертные записки Пиквикского клуба

Если вы расстались с человеком друзьями в два часа ночи, а он встречает вас утром в половине десятого и вместо приветствия называет вас змеей, есть основания заключить, что за это время случилось нечто неприятное. Эта мысль пришла в голову мистеру Уинклю. Он ответил мистеру Потту ледяным взглядом и, следуя совету сего джентльмена, старался «понять как знает», что такое змея. Однако из этого ничего не вышло, и после нескольких минут глубокого молчания он сказал:

— Змея, сэр… змея, мистер Потт! Что вы хотите сказать, сэр?.. Это шутка!

— Шутка, сэр! — закричал мистер Потт, сделав жест, выражавший горячее желание запустить чайником из британского металла в голову гостя. — Шутка, сэр… Но нет, я буду сдержан! Я буду сдержан, сэр!

И, в доказательство своей сдержанности, мистер Потт с пеной у рта бросился в кресло.

— Дорогой сэр! — выкликнул мистер Уинкль.

— Дорогой сэр! — подхватил Потт. — Как вы смеете, сэр, обращаться ко мне со словами «дорогой сэр»? Как вы смеете, говоря это, смотреть мне в глаза, сэр?

— В таком случае, сэр, мне остается спросить, — ответил мистер Уинкль, — как вы смеете смотреть мне в глаза и называть меня змеей, сэр?

— Потому что вы змея! — отвечал мистер Потт.

— Докажите это, сэр! — горячо сказал мистер Уинкль. — Докажите!

Мрачное облако пронеслось по глубокомысленному лицу издателя, когда он вытащил из кармана утренний номер «Независимого» и, ткнув пальцем в какую-то заметку, швырнул газету через стол мистеру Уинклю.

Сей джентльмен взял ее и прочел следующее:

«Наш невежественный и мерзкий противник в отвратительных заметках по поводу последних выборов в нашем городе осмелился вторгнуться в святилище частной жизни и коснулся крайне недвусмысленным образом личных дел нашего бывшего кандидата и нашего будущего представителя, несмотря на гнусно подстроенное его поражение — мистера Физкина. Чего добивается наш подлый противник? Что сказал бы этот грубиян, если бы мы пренебрегли, подобно ему, общественной благопристойностью и приподняли завесу, которая, к счастью для него, защищает его личную жизнь от насмешек, чтобы не сказать омерзения? Что, если бы мы указали и комментировали факты и обстоятельства, которые хорошо известны и замечены всеми, кроме нашего слепого, как крот, противника?.. Что, если бы мы обнародовали следующее излияние, которое мы получили, когда начали писать эту статью, от талантливого согражданина и сотрудника:

„МЕДНЫЙ ЛОБ“

Коли знал бы П…
Как много забот
Рогатым состоять супругом,
То сделал бы, поверь,
Чего нельзя теперь,
И свел ее до свадьбы с Уинклем-другом.»

— Какие рифмы к слову «забот», негодяй? — торжественно вопросил мистер Потт.

— Какие рифмы к слову «забот»? — повторила миссис Потт, чье появление в этот момент предупредило ответ. — Скажем — Потт!

Говоря это, миссис Потт ласково улыбнулась ошарашенному пиквикисту и протянула ему руку. Взволнованный молодой человек в смущении готов был пожать поданную ему руку, если бы не вмешался негодующий Потт.

— Назад, сударыня, назад! — крикнул редактор. — Пожимать ему руку на моих глазах!

— Мистер Потт! — сказала удивленная леди.

— Несчастная женщина, смотрите! — воскликнул супруг. — Смотрите, сударыня, — «Медный лоб». «Медный лоб» — это я. «Она» — это вы, сударыня… вы!

В порыве бешенства, сопровождаемого чем-то вроде дрожи, вызванной выражением лица его супруги, Потт бросил свежий номер «Итенсуиллского независимого» к ее ногам.

— Однако, сэр, — сказала удивленная миссис Потт, наклоняясь, чтобы поднять газету. — Однако, сэр!

Мистер Потт вздрогнул под презрительным взглядом своей супруги. Он делал отчаянные усилия подвинтить свою храбрость, но она быстро развинчивалась.