Посмертные записки Пиквикского клуба

— Факт, сэр, — отвечал мистер Уэллер, — будь они джентльменами, вы бы их назвали мизантропами, а так они считаются только заставщиками.

Такого рода разговорами, отличавшимися неоценимым очарованием, поскольку в них приятное сочеталось с полезным, мистер Уэллер скрашивал томительное путешествие в течение доброй половины дня. В темах для разговора не было недостатка, ибо, если даже иссякала разговорчивость мистера Уэллера, ее с избытком возмещало желание мистера Магнуса познакомиться с полной биографией его попутчиков и громко выражаемое им на каждой остановке беспокойство касательно сохранности и благополучия двух саков, кожаного футляра и пакета в оберточной бумаге.

На главной улице Ипсуича, по левой стороне, — если миновать площадь перед ратушей, — находится гостиница, широко известная под названием «Большой Белый Конь», которая привлекает к себе особое внимание вознесенной над главным входом каменной статуей какого-то буйного животного с развевающимися гривой и хвостом, отдаленно напоминающего взбесившуюся ломовую лошадь. «Большой Белый Конь» славится в окрестностях — до известной степени по той же причине, что и премированный бык, или брюква, отмеченная в газете графства, или чудовищная свинья, а именно своими огромными размерами. Никогда еще не встречалось под одной крышей такого лабиринта коридоров, не покрытых коврами, такого скопления сырых и плохо освещенных комнат, такого великого множества каморок для еды или спанья, как те, что были заключены между четырьмя стенами «Большого Белого Коня» в Ипсуиче.

Перед этой-то неестественно разросшейся таверной лондонская карета останавливалась каждый вечер в один и тот же час; и с крыши этой самой лондонской кареты спустились мистер Пиквик, Сэм Уэллер и мистер Питер Магнус в тот вечер, о котором повествует настоящая глава.

— Вы здесь остановитесь, сэр? — осведомился мистер Питер Магнус, когда полосатый сак, красный сак, пакет в оберточной бумаге и кожаный футляр были перенесены в коридор. — Вы здесь остановитесь, сэр?

— Да, сэр, — ответил мистер Пиквик.

— Ах, боже мой! — воскликнул мистер Магнус. — Никогда не слышал о таких изумительных совпадениях. Да ведь я тоже здесь остановлюсь. Надеюсь, мы обедаем вместе?

— С удовольствием, — ответил мистер Пиквик. — Но, может быть, я встречу здесь кое-кого, из… своих друзей. Послушайте, милейший, нет ли здесь среди ваших постояльцев джентльмена по фамилии Тапмен?

Толстяк — под мышкой у него была салфетка, отслужившая две недели, на ногах — чулки, сверстники салфетки, — неохотно оторвался от своего занятия, заключавшегося в созерцании улицы, когда мистер Пиквик задал ему этот вопрос, и, после тщательного осмотра внешности этого джентльмена, начиная с тульи шляпы и кончая последней пуговицей на гетрах, ответил выразительно:

— Нет!

— А джентльмена по фамилии Снодграсс? — осведомился мистер Пиквик.

— Нет!

— А Уинкль?

— Нет!

— Моих друзей еще нет, сэр, — сказал мистер Пиквик. — Стало быть, мы пообедаем вдвоем. Милейший, проводите нас в отдельную комнату.

По предъявлении такого требования толстяк снизошел до того, что приказал коридорным внести багаж джентльменов, и, шествуя впереди по длинному темному коридору, ввел их в большую плохо меблированную комнату с грязным камином, в котором маленький огонек делал отчаянные попытки казаться бодрым, но быстро поникал под влиянием унылой обстановки. По прошествии часа путешественникам подали по куску рыбы и мяса, и когда с обедом было покончено, мистер Пиквик и мистер Питер Магнус придвинули свои стулья к камину и, заказав бутылку самого скверного портвейна по самой высокой цене, на радость хозяину, принялись за грог к собственному своему удовольствию.

Мистер Питер Магнус был от природы весьма общителен, а грог творил чудеса, извлекая из его груди самые сокровенные тайны. Сообщив всяческие сведения о себе самом, своей семье, своих связях, своих друзьях, своих шутках, своей профессии и своих братьях (болтливые люди могут много порассказать о своих братьях), мистер Магнус в течение нескольких минут созерцал мистера Пиквика в голубом свете сквозь цветные стекла своих очков, а затем сказал с застенчивым видом:

— А как вы думаете, как вы думаете, мистер Пиквик, зачем я сюда приехал?

— Честное слово, — сказал мистер Пиквик, — я никак не могу угадать. Быть может, по делу.

— Отчасти вы правы, сэр, — ответил мистер Питер Магнус, — а отчасти не правы. Попытайтесь еще раз, мистер Пиквик.

Право же, — сказал мистер Пиквик, — я должен просить у вас пощады! Как вам угодно, можете не говорить, но мне не угадать, хотя бы я строил предположения всю ночь.

— Ну, в таком случае… хи-хи-хи! — начал мистер Питер Магнус, застенчиво хихикая, — что вы скажете, мистер Пиквик, если я приехал сюда сделать предложение, сэр, а? Хи-хи-хи!

— Что я скажу? Вы, по всей вероятности, достигнете цели, — ответил мистер Пиквик, посылая одну из своих лучезарных улыбок.

— Ну! — воскликнул мистер Магнус. — Но вы действительно так думайте, мистер Пиквик? Вы так думаете?

— Конечно, — сказал мистер Пиквик.

— Нет, вы шутите!

— Право же, не шучу.