Посмертные записки Пиквикского клуба

Сопровождая эти слова деликатным щелчком по голове вышеупомянутого молодого джентльмена, который, не подозревая о своем близком соседстве с разыскиваемой особой, вопил во всю глотку: «Уэллер!» — Сэм поспешно прошел по двору и взбежал по ступеням в прихожую. Здесь первое, что он увидел, был его возлюбленный родитель, сидящий со шляпой в руке на нижней ступеньке внутренней лестницы и через каждые полминуты оравший во все горло: «Веллер!»

— Ну, чего вы орете? — быстро спросил Сэм, когда старый джентльмен испустил еще один вопль. — Раскраснелся так, что смахивает на сердитого стеклодува. В чем дело?

— Ага! А то я уже начал побаиваться, Сэмми, — отозвался старый джентльмен, — не отправился ли ты на прогулку в Ридженси-парк.

— Бросьте, — сказал Сэм, — нечего поддразнивать жертву скупости, слезайте-ка со ступеньки. Чего вы тут расселись? Я здесь не живу.

— Я тебе покажу такую потеху, Сэмми, — начал старший мистер Уэллер, вставая.

— Постойте минутку, — перебил Сэм, — вы весь белый сзади.

— Правильно, Сэмми, сотри это, — сказал мистер Уэллер, когда сын стал его чистить. — Здесь могут принять за личное оскорбление, если человек будет разгуливать обеленным, а, Сэмми?

Тут мистер Уэллер проявил столь недвусмысленные симптомы сдавленного смеха, что Сэм поспешил положить этому конец.

— Да успокойтесь! — сказал Сэм. — Отроду не видывал такого старого чудака. Ну, чего вы надрываетесь?

— Сэмми, — сказал мистер Уэллер, вытирая лоб, — боюсь, как бы мне не дохохотаться до апоплексического удара, мой мальчик.

— Ну, так для чего же вы это делаете? — полюбопытствовал Сэм. — Что вы можете на это ответить?

— Как ты думаешь, Сэмивел, кто приехал сюда вместе со мной? — спросил мистер Уэллер, отступая шага на два, сжимая губы и поднимая брови.

— Пелл? — предположил Сэм.

Мистер Уэллер покачал головой, и его румяные щеки раздулись от смеха, который пытался вырваться на волю.

— Может быть, человек с пятнистым лицом? — высказал догадку Сэм.

Снова мистер Уэллер покачал головой.

— Ну так кто же? — спросил Сэм.

— Твоя мачеха! — сказал мистер Уэллер, и хорошо, что он это сказал, иначе щеки неизбежно лопнули бы от неестественного растяжения.

— Твоя мачеха, Сэмми! — повторил мистер Уэллер. — И красноносый, сын мой, и красноносый! Хо-хо-хо!

Тут с мистером Уэллером начались конвульсии от смеха. Сэм созерцал его с широкой улыбкой, постепенно расплывшейся по всей физиономии.

— Они пришли серьезно потолковать с тобой, Сэмми, — сообщил мистер Уэллер, вытирая глаза. — Ни слова не говори им о бессердечном кредиторе, Сэмми.

— Как, разве они не знают, кто он такой? — осведомился Сэм.

— Понятия не имеют, — отвечал отец.

— Где они? — спросил Сэм, на чьей физиономии отражались все гримасы старого джентльмена.

— В уютном местечке, — сообщил мистер Уэллер. — Попробуй залучить красноносого в такое место, где нет спиртного! Не удастся, Сэмивел, не удастся! Мы сегодня очень приятно прокатились сюда от «Маркиза», Сэмми, — продолжал мистер Уэллер, когда почувствовал себя способным изъясняться членораздельно. Я запряг старую пегую в эту повозку, что осталась от первого муженька твоей мачехи, поставили кресло для пастыря, и будь я проклят, — с глубоким презрением добавил мистер Уэллер, — и будь я проклят, если не вынесли на дорогу перед нашей дверью лесенку, чтобы по ней взобраться.

— Да вы шутите! — воскликнул Сэм.

— Я не шучу, Сэмми, — возразил отец, — жаль, что ты не видел, как он цеплялся за край экипажа, словно боялся рухнуть с высоты шести футов и разбиться на миллион частиц. Наконец, все-таки вскарабкался, и мы поехали, и мне сдается, — я повторяю: мне сдается, Сэмми, — что его малость потряхивало на поворотах.

— А не налетали вы случайно разок-другой на столбы? — предположил Сэм.

— Боюсь, Сэмми, — отвечал мистер Уэллер, подмигивая с наслаждением, — боюсь, что я разок-другой за них зацепил; он всю дорогу вылетал из кресла.

Тут старый джентльмен покачал головой и испустил хриплое, сдавленное бурчание, сопровождавшееся сильным распуханием физиономии и растяжением всех черт лица, каковые симптомы не на шутку встревожили его сына.

— Не пугайся, Сэмми, не пугайся, — сказал старый джентльмен, когда после многих усилий и судорожного топанья ногой вновь обрел голос. — Это я стараюсь смеяться потише.

— Ну, если так, — отвечал Сэм, — то лучше не старайтесь. Сами увидите, что это довольно опасная штука.

— Тебе не нравится, Сэмми? — полюбопытствовал старый джентльмен.

— Совсем не нравится, — отвечал Сэм.

— А все-таки эта штука, — сказал мистер Уэллер, а слезы все еще струились у него по щекам, — была бы очень большим подспорьем для меня, если бы я к ней привык, а иной раз сберегла бы немало слов для твоей мачехи и для меня, но боюсь, что ты прав, Сэмми: она слишком сильно клонит к апоплексии, слишком сильно, Сэмивел.

Этот разговор привел их к двери «уютного местечка», куда Сэм, приостановившись на секунду, чтобы бросить лукавый взгляд на почтенного родителя, который все еще хихикал за его спиной, вошел сразу.