Посмертный образ

Но вставал и другой вопрос. Неужели Алина Вазнис вела дневник только в период между ноябрем 1993 и мартом 1995? Да нет же, она должна была делать это много лет, может быть, всю жизнь. Тогда где остальные тетради? Если она, Настя, правильно поняла характер актрисы, то дневники Алина скорее всего не хранила. Тетрадь заканчивалась, и Алина ее выбрасывала. Достаточно было записей за полтора года, чтобы Настя смогла ясно увидеть: манией величия Алина Вазнис не страдала. Стало быть, не считала, что ее дневники будут представлять какую-то ценность для грядущих поколений, как дневники Достоевского или Чарльза Чаплина. Она делала записи для себя, словно разговаривала с невидимым собеседником, выдвигала аргументы, ставила вопросы и искала на них ответы. Выговаривалась — и все. Словно в ямку пошептала и песочком присыпала. Больше дневник не был нужен. Да и страницы той тетради, которая сейчас лежала перед Настей, красноречиво свидетельствовали о том, что их не перечитывали по многу раз. Листы были свежие, не затрепанные, тетрадь не открывалась сама в определенных местах, как бывает, когда ее часто открывают на одних и тех же страницах. Ведь ни одному здравому человеку не придет в голову вести магнитофонную запись своих бесед с близкими друзьями, чтобы потом снова и снова их слушать. Глупость!

Но в то же время, если привычка вести дневник сложилась за много лет, вряд ли Алина ни с того ни с сего бросила это занятие. Тогда должна быть тетрадь с более поздними записями. Где она?

Ответ напрашивался сам собой: у Смулова. И бриллианты Алининой матери тоже должны быть у него. И деньги, которые принес Харитонов.

Да нет же, оборвала Настя сама себя. Чушь. Подозрение пало на Смулова сразу же после обнаружения трупа, убийство любовницы из ревности — самая расхожая версия, которую проверяют в первую очередь, тем более что у него были ключи от квартиры Алины. У него дома сразу же произвели обыск, она помнила это точно. Никаких бриллиантов там не нашли. И шести тысяч шестисот долларов купюрами по пятьдесят долларов там тоже не было. Правда, это не доказательство, деньги и бриллианты могут быть спрятаны и вне дома. И последняя тетрадь с записями — тоже. Если не дома, то где?

И вообще, имеет ли смысл их искать? Если Смулов действительно все это устроил, то где бы ни нашлись деньги и драгоценности, это не позволит его ни в чем обвинить. Уж он наверняка позаботился о том, чтобы не оставить следов и «привязок». Более того, теперь Настя была уже совершенно уверена, что бриллианты и конверт с деньгами кому-то подброшены, чтобы навлечь подозрения еще на одного человека, как подброшен был Павлу Шалиско дневник Алины. Если Алину убил Смулов, то он сделал это не из корысти, в этом можно не сомневаться. Успех «Безумия», если бы фильм был закончен, принес бы режиссеру куда большие деньги, чем те, которые пропали у Алины. Настя интересовалась гонорарами Вазнис, и выходило, что с этих гонораров она никак не могла бы купить себе квартиру и машину с гаражом. Наверняка часть драгоценностей была продана, и даже немалая их часть. Стоило ли ради этого убивать актрису, вместе с которой уверенно идешь к вершинам славы, а значит, и к достатку? Чушь.

Итак, искать пропавшие ценности, конечно, можно, но только для того, чтобы вернуть их законным наследникам. Для раскрытия преступления это ничего не даст. Появится новый подозреваемый, уйдут силы и время на его изобличение, и все окажется впустую. Если Алину Вазнис убил Смулов, то сделал он это не из-за денег. Но из-за чего? Из-за чего?!

* * *

Она решила поехать к Вазнисам. Конечно, завтра похороны Алины, им не до разговоров, но все-таки… Дело есть дело, в конце концов. Нужно еще и еще раз заставить их вспоминать все, что они знают о жизни Алины в последние два года. Любую мелочь, любое слово.

Насте не повезло. Дверь ей никто не открыл, а соседка сказала, что все они уехали на кладбище, где похоронена мать Алины, договариваться о подзахоронении.

— Вы же понимаете, нужно памятник снять, оградку, чтоб все аккуратненько. А то за этими пьяницами кладбищенскими не проследишь, они такого там наворотят, — говорила соседка, выразительно округляя глаза.

Настя решила подождать. Она вышла из подъезда и нашла неподалеку симпатичный скверик, заросший кустами и деревьями. Усевшись на скамейку, она вытащила сигареты, закурила и снова углубилась в дневник Алины. Может, она была недостаточно внимательной и что-то пропустила?

Из задумчивости ее вывел знакомый голос.

— Аська? А ты что тут делаешь? Тебя Колобок тоже подвязал?

Из кустов вынырнул не кто иной, как Коля Селуянов.

— Привет, — удивилась Настя. — Куда меня Колобок должен был подвязать? Ты о чем?

— Как о чем? Об убийстве Волошина. Сегодня на оперативке о нем говорили. Это здесь, в соседнем доме. Я думал, он тебе поручил, обрадовался.

— Нет, Коленька, я по другому делу. У меня киноактриса.

— Ах эта, — раздосадованно протянул Селуянов. — Юрка мне вчера рассказывал, пока я его ужином травил. Она что, здесь где-то жила?