Посмотри на неё

– Так зачем ты пришла? – спрашиваю я. – Что тебе нужно? Я понятия не имею, как ты вообще узнала, где я живу.

Она пожимает плечами.

– Через «Инстаграм». Там можно легко найти любую информацию.

Ее слова звучат, как слова Табби, и мне почти хочется схватить ее за плечи и встряхнуть. Она стоит в моей кухне, промокшая до нитки, одетая в жалкое подобие одежды, которое ничего не скрывает. Она говорит, как Табби, и я ума не приложу, что она задумала, но я знаю, что она преследует какую-то цель.

– С тех пор, как мы сходили в лес, я много думала, – говорит Лу. – Про то, что поход был идеей Табби. У нее была карта, так ведь? Копы нашли ее, когда проводили обыск у Табби дома. Но зачем ей поступать так неосторожно и оставлять карту у себя? Логичнее было бы от нее избавиться. Есть ведь тысяча способов уничтожить листок бумаги.

Я скрещиваю руки на груди.

– Я не знаю. Она забыла, наверное.

– А Марк не печатал себе карту? – спрашивает она. – Когда вы вместе тусовались, он ничего об этом не говорил?

– Нет, – отвечаю я. – Ну, знаешь, я сомневаюсь, что он вообще думал об этом. Парни ненавидят спрашивать, в какую сторону идти. – Лу не смеется. – Я распечатал карту лишь потому, что хотел быть уверенным в том, что мы с тобой не заблудимся.

– Так ты распечатал ее после того, как я попросила тебя сходить со мной в лес?

– Да, – отвечаю я, и между нами повисает неловкое молчание. – Ну а зачем еще она бы мне понадобилась?

– Наверное, да. – Она трет плечи. Она дрожит.

– Я принесу тебе толстовку или еще что-нибудь, – говорю я. Она не останавливает меня.

Я не заставляю ее долго ждать. Я отошел, возможно, всего на пару минут, чтобы найти чистую кофту. Но когда я возвращаюсь к двери, Лу уже и след простыл. Такое ощущение, что ее что-то спугнуло. Или кто-то.

Я так взволнована из-за сегодняшнего дня. Скоро увидимся:)

Текстовое сообщение от Табиты Казинс Марку Форрестеру 16 августа 2018 13.01

40 Бриджит

ДО СУДА НАД ТАББИ ОСТАЕТСЯ ДВА ДНЯ. Я резко подскакиваю на кровати.

Я понимаю, почему не могу перестать думать о найковских кроссовках.

Я поворачиваюсь на бок и смотрю на пробковую доску, висящую на стене. На ней приколоты фотографии меня и Табби, сделанные в фотобудке прошлым летом. Мы поехали на машине в Боулдер, чтобы закупиться к новому учебному году, и Табби затащила меня в фотобудку торгового центра и заставила корчить рожицы вместе с ней. Я разглядываю девушку с высунутым языком, и задаюсь вопросом, действительно ли знаю ее лучше всех или же не знаю вообще.

Я не знаю многих вещей.

Я не знаю, почему я нашла нарисованную мной карту специально для Табби у нее на столе через несколько часов после того, как она отправилась в поход. Карта лежала у нее на столе в том же месте, на которое я ее положила несколько месяцев назад, хотя она должна была лежать в сложенном виде у Табби в рюкзаке.

И еще я не знаю, почему еда, которую Табби и Элли с вечера подготовили для пикника, осталась в холодильнике, а изотоник исчез.

Я не знаю, почему Табби сразу же захотела принять душ, когда вернулась домой, и почему она сказала, что ей просто необходима горячая вода. Я не знаю, как она сидела в ванной, сжимаясь в комок и дрожа всем телом. И я никогда не узнаю, что смыла вода в тот день.

Я не знаю, почему она сказала, что ее телефон разрядился и выключился, но при этом я слышала пришедшее на него звуковое уведомление, когда Табби переступила через порог, вся грязная и растрепанная.

Я не знаю, почему ее кроссовки были мокрыми, когда она вернулась. Я это заметила, потому что в лесу в тот день было сухо, когда я ходила на пробежку, желая спрятаться среди деревьев от всего мира.

Вот что я думаю по поводу кроссовок.

Мне обычно нужна новая пара обуви раз в шесть месяцев. Я знаю это, потому что слежу за тем, через какое время истончается подошва. Но в тот раз мне пришлось поменять кроссовки через четыре месяца. Не те, которые я дала Табби для похода в тот день, а мои обычные беговые кроссовки.

Я не бегала в них больше обычного. Я пробегаю восемьдесят километров в неделю, как и всегда. Но, возможно, в моих кроссовках бегал кто-то еще. И это мог быть лишь один человек. Теперь я не могу перестать возвращаться мыслями к тому дню, когда я взяла Табби с собой в лес, и когда мне показалось, что она вела себя так, будто была там раньше.

Может быть, все дело в статьях, которые постоянно попадаются мне на глаза, хотя я и пытаюсь их игнорировать. Почему я их читаю, хотя вовсе не хочу? И теперь у меня такое ощущение, что все эти незнакомые люди знают о моей сестре что-то, чего не знала я. То, что они говорят про нее, – это все не про Табби, которую я знаю. Это не та Табби, которая заплетала мне французские косички перед соревнованиями и пекла мой любимый банановый торт мне на день рождения. Они знают какую-то другую девушку, только вот у нее почему-то лицо моей сестры.