Посмотри, наш сад погибает

– Пушку уже семь лет. Он у меня с тех пор, когда мы ещё жили тут с матушкой, – не глядя на неё и поглаживая кота, рассказал Матеуш. – Удивительно, но он сразу вспомнил дом. Хотя мы давно здесь не были. С моей свадьбы.

И снова разговор невольно вернулся к тётке Далиборе. Но Велга и в этот раз не решилась спросить.

– Кстати, – Матеуш достал из-за пазухи небольшой мешочек и потряс им. Раздался тихий стук, точно в мешочке были камешки. – Сейчас прибежит, – точно делясь с Велгой большой тайной, пояснил князь.

Не понимая, о чём он, Велга огляделась.

Как вдруг откуда-то из угла выпрыгнула рыжая мартышка.

– Белка!

– Я подумал, что ты будешь рада увидеть её, – смущённо улыбнулся князь. – Я верил, что найду тебя на Трёх Холмах. А потом эта старуха… Создатель, прости за грешные мысли. Но расскажи, прошу, как ты спаслась. Я хочу всё знать.

– Слишком долго рассказывать, – Велга выпрямилась и заставила себя посмотреть в глаза князю. – Мне нужна твоя помощь. Во́роны спаслись. У них мой брат, он…

Он умирал. Кастусь умирал, и только Во́роны могли спасти его. Но как… как можно было заставить их спасти брата, если Белый Ворон поклялся его убить? И был ли Кастусь до сих пор жив? Не станет ли хуже, если Велга приведёт с собой людей Матеуша?

– И где они теперь?

– Не знаю, – Велга резко поднялась. – Прости, я устала, мой дорогой Матеуш. Мне нужно отдохнуть.

Ей почти не пришлось наклоняться – такой он был большой, – чтобы оставить поцелуй на щеке. Точно заворожённый, Матеуш смотрел на Велгу, а у неё подкашивались ноги от того, что она неожиданно прочитала в его глазах.

«Не надо, пожалуйста», – хотела взмолиться она.

Сердце разрывалось от невысказанной нежности, восхищения и обожания во взгляде князя.

Но так даже легче. Когда он доверял ей, когда смотрел точно на самую большую драгоценность, им куда проще было управлять.

И если быть честной с самой собой, то это оказалось немыслимо приятно: чувствовать свою власть над чужими чувствами.

– Доброй ночи, род… господица.

– Матеуш, пожалуйста, зови меня Велга.

Он кивнул, не найдя больше слов, и Велга поспешила уйти. Белка поскакала следом за ней, запрыгнула на плечо, радостно улюлюкая.

И после, отмывая грязь в затопленной ради неё одной бане, она смывала его прикосновения со своих рук, ощущение его щеки на своих губах. И старалась изо всех сил не думать о других губах, других руках. Их не получилось бы так просто смыть. Их нужно было выжечь раскалённой кочергой.

Когда холопок выгнали из парилки, Велга устало упала на полок, вытянула ноги и наконец смогла остаться наедине со своими мыслями.

Пахло берёзовым духом, и смолой, и дымом. Но Велга будто и не чувствовала ни жара, ни духоты, ни запахов.

И только одно занимало её: ей нужно вернуться за братом одной.

Никто не должен знать о Во́ронах. Никто не должен иметь к ним доступ, кроме неё.

Во́роны были оружием, направленным на неё. Но они могли стать и её оружием. Нужно было только предложить им достойную цену.

Глава 8

Умер покойник

В среду, во вторник,

Пришли хоронить —

Он за нами бежит!

Русская народная святочная игра

Три Холма

С ветвей опадали белоснежные лепестки.

– Красиво, – сказал Кастусь, и Велга опустила голову: брат лежал у неё на коленях.

Осторожно она убрала прядь волос с его лба:

– Да.

Казалось, что в саду никого не осталось, кроме них, и только порой издалека, откуда-то из-за снежной пелены яблонь, показывались неясные тени. Неужели все ушли?

Щеки коснулся мокрый нос.

– Мишка, – Велга прыснула от смеха, обернулась и увидела Рыжую. – Ох, Рыжая…

Собака лизнула её в лицо и легла в ногах Кастуся, слегка подмахивая хвостом-метёлкой.

Говорить не получалось. Слова застревали в горле, и Велга ощущала их горечь во рту.

– А где остальные?

Ответить Рыжая не могла, но посмотрела так неожиданно осознанно и печально, что стало не по себе.

– Тебе туда нельзя, наверное, – произнёс Кастусь. – А меня зовут…

Он приподнялся на локтях, вглядываясь в глубину сада. Его обычно недовольное лицо в саду стало спокойным, умиротворённым.

– Я слышу своё имя. Только не пойму, кто зовёт…

– Нет, – Велга схватила его за плечо. – Нет. Слышишь? Я тебя не отпущу. Я ведь… я могу… я тут была, меня тоже звали…

Она вскочила на ноги, оглядываясь по сторонам.

– Ты не можешь. Нет. Я хотела остаться, я понимаю… Но теперь я тебя не отпущу. Мы вернёмся домой.

Никогда прежде брат не казался таким взрослым. Он вскинул голову, глядя на неё снизу вверх. И его ясный, удивительно спокойный и чистый взгляд ранил сильнее всего, что было прежде.

Он говорил о том, о чём Велга не желала думать. Конец. Их всех ждал конец. Так или иначе. Рано или поздно. Рано или поздно каждому из них придётся остаться одному. Детям придётся навсегда проститься с отцом и матерью, точно так же, как когда-то их родители расстались со своими отцами и матерями, а те со своими.

Так будет всегда. Им всем придётся остаться в одиночестве.

И этого никак не остановить.

– Это тоже наш дом, Велга, ты же понимаешь? С ним ничего не случится.