Посмотри, наш сад погибает

Он поднялся первым, убрал нож и пошёл в сторону яблони, на свет. Ладушка наблюдала за ними. Быть может, она уже обо всём рассказала матушке. Белый не был уверен, на что способны её чары.

– Эй, Бе… Войчех! – окликнул его Вадзим, но Белый не обернулся. – Ты всё-таки… я всегда знал, что в тебе есть что-то человеческое. Спасибо.

* * *

Три Холма

На закатной службе в маленькой часовенке пробил колокол. Воронят согнали в угол и заставили молиться. Князь стоял у самого сола, а Велга, сославшись на духоту, осталась у приоткрытой двери. Там же, где стоял дружинник, привёзший её из монастыря в поместье.

Он делал вид, что молился, но сам не сводил глаз с Велги.

– Хотьжер, – улыбнулась она.

– Ты запомнила моё имя, господица? – прошептал он, расплываясь в улыбке.

– Конечно…

Они замолчали, и в молчании их родилось непривычное смущение.

Хотьжер был немногим старше неё. Статный, с тёмными прямыми волосами и тёплыми ореховыми глазами. Он казался бесхитростным, но Велге теперь во всех виделся подвох.

– Значит, – кашлянув, проговорил дружинник, – ты возвращаешься в столицу?

– Не совсем. Князь просил передать тебе это, – украдкой она протянула ему бересту с печатью Белозерских. – Прочитаешь потом.

Она не стала дожидаться окончания службы. Сказавшись больной, можно было прогнать всех холопок и остаться одной. И рано погасить свечи, чтобы никто не беспокоил.

А позже, когда затих весь дворец и заснул даже ворон в клетке, Велга оделась, захватила клетку с птицей и погладила на прощание Мишку. Он сонно лизнул ей ладонь.

– Оставайся здесь. Так будет безопаснее, – попросила она.

Но стоило подойти к порогу, как он метнулся следом.

– Нет, – Велга прикрыла дверь, и он жалобно заскулил. – Тише.

Она заозиралась по сторонам. Чудо, что холопки не остались её сторожить под дверью. Значит, не зря Велга весь вечер просила оставить её в покое.

В клетке, прикрытой платком, завозился ворон. Мишка скулил всё громче, и стоило Велге начать спускаться по ступеням, как щенок перешёл на вой. Она взлетела обратно по лестнице. Пришлось открыть дверь и позволить ему идти следом. Довольно виляя хвостом, Мишка быстро запрыгал вниз по ступенькам.

Хотьжер ждал у конюшни, как и было приказано в письме. Он держал двух запряжённых лошадей.

– Я не понимаю, господица, к чему эта тайна? Князь попросил вывезти тебя тайком, ночью, но…

Никогда прежде Велга не подумала бы, что способна лгать с таким спокойным лицом.

– За мной послали Воронов. Они и сейчас следят за поместьем. Нельзя, чтобы кто-то узнал о моём отъезде. Даже вслух говорить об этом опасно.

Ещё одно письмо с княжеской печатью открыло им ворота. Третье осталось в её спальне. Но вряд ли его нашли бы раньше рассвета. Пока стояла густая летняя ночь и полумесяц блекло сверкал на небосклоне, Велга и Хотьжер неслись верхом на лошадях прочь от поместья князя.

Велга хорошо держалась в седле, её обучали старшие братья. Она не боялась лошадей, гнала быстро, легко, и дорога, вилявшая между холмами, которых было куда больше трёх, уносила их всё дальше по маковым полям.

Вместе с ними летел раскатистый крик ворона, бившегося в клетке. Топот копыт стучал в голове. Ночь была нежной, приветливой, укрывающей Велгу от чужих глаз, но слишком короткой.

К счастью, Хотьжер хорошо знал дорогу до Пясков. От деревни на берегу Модры до убежища Воронов было недалеко. Велга спешилась у перелеска, отдала поводья юноше.

– Жди меня здесь.

– Я не понимаю, господица. Это владения Воронов…

– Их там уже нет, – пожала она плечами с наигранной беззаботностью и, чувствуя, как дрожал голос, старательно улыбнулась. – Лучше места, чтобы спрятаться, не найти. Не переживай, князь всё продумал. Не вздумай нарушить его приказ.

Она оставила Мишку с ним:

– Береги как зеницу ока.

Фырчали лошади ей вслед, и Мишка завывал, умоляя остаться. Велга крепко сжимала клетку в обеих руках. Она никогда никого не убивала, даже птиц. Часто видела, как девки ловко сворачивали курицам головы, и всегда жалела, если заранее не успевала закрыть глаза.

Тропа между деревьями уводила всё дальше, скрывая от Хотьжера и Мишки. Велга шла слепо, едва не врезаясь в стволы. Месяц то и дело скрывался за кронами сосен, и было так темно, что она не могла различить собственных рук.

Она вышла на небольшую поляну, освещённую звёздами и месяцем, когда услышала шорох за спиной. Возмущённо пыхтя, её нагнал Мишка.

Велга недовольно фыркнула и велела ему не приближаться. Удивительно, но щенок послушался.

Вокруг кружила ночь.

Ворон в руках Велги бился, сопротивлялся. И она заплакала, когда замахнулась ножом. Ей стоило быть жестокой. Будь она жестокой, держи клинок хладнокровно и решительно, так удар её вышел бы куда милосерднее.

Будь она смелее, её губы так не дрожали бы, повторяя случайно подслушанное заклятие:

– Тело – земле. Душу – зиме.

Ворон упал на землю, за ним со звоном стукнулся о камень нож. Руки дрожали. Они все были в крови. Она нарисовала вслепую на груди знак воронова когтя.

– Зачем ты вернулась?

Велга вздрогнула, нагнулась, пытаясь в темноте нашарить нож, но не нашла, выпрямилась, попятилась.