Посмотри, наш сад погибает

У подножия идола, там, где был вырезан кончик длинного хвоста, старушка положила узелок и принялась непослушными пальцами его развязывать.

– Почему господарь осерчал? – Мельця наклонилась к самому уху старушки.

– Кто-то прогневал батюшку, – заохала старушка. – Кто-то обидел.

Она оглянулась, прищурила подслеповатые глаза и вдруг скривилась.

– Тьфу, какая ты… морда не нашенская… пошла прочь от господаря, черножопая.

Резко выпрямившись, чародейка гордо вскинула голову.

– Создатель, дай мне сил, – вздохнула она и осенила себя священным знамением, отчего старушку ещё сильнее перекосило. – Пойдём поедим, Вильха. Если мне, конечно, хоть кусок влезет в горло в этом городишке.

Мельця взяла её под локоть и подтолкнула вперёд. Мишка в руках Велги ёрзал и вырывался. Стоило оставить его со Змаем.

Продвигаясь по узким улочкам Щижа, они поднимались по холму, пока не добрались до Торговых рядов. Там на самом краю продавали хлеб, и у Велги тут же от голода скрутило живот. Она только теперь поняла, как давно не ела. Она так жадно посмотрела на простую, немного пригоревшую лепёшку, что Мельця сразу подошла к торговке.

– Держи, – улыбнулась она Велге, вернувшись с покупкой.

– Да благословит тебя Создатель, – Велга выхватила лепёшку быстрее, чем успела договорить слова благодарности, и тут же откусила.

Снизу лепёшку так дёрнули, что Велга едва не выронила её. Мишка, довольно урча, оторвал кусок и, давясь, принялся жевать.

Велга тоже глотала кусок за куском, как вдруг столкнулась взглядом с Мельцей. Чародейка смотрела на неё с умилением, с каким матери смотрят на своих несмышлёных детей, и сразу стало неловко от того, какой нелепой она, верно, казалась. Велга прикрыла рот рукой, стряхивая крошки с губ и подбородка. Матушка отчитывала бы её за такое ещё несколько дней, а нянюшка и вовсе дала бы подзатыльник.

– Извини, – пробормотала Велга, пряча глаза.

– За что, котёнок? Радостно смотреть, как ты кушаешь…

Но доесть Велга не смогла: Мишка, воспользовавшись её растерянностью, вырвал остатки лепёшки и засунул в пасть.

Мельця неторопливо пошла дальше по торговым рядам. Чародейка двигалась легко, ловко уворачивалась от прохожих, а Велга, не привыкшая к такой толпе, едва поспевала за ней. Людей было слишком много, и лица были чужие, и голоса грубые, и язык незнакомый. Голова кружилась, и потеряться в толпе оказалось легче лёгкого.

– Ай! – сзади Велгу толкнули.

Она едва не упала и задела тучную бабу. Та отпихнула её корзиной, и Велга, всё пытаясь уберечь от ударов Мишку, отшатнулась и устояла на ногах.

– Не зевай, Вильха, – рядом точно из-под земли выросла Мельця, звеня бубенцами. – И работай локтями.

– Но…

– Толкай их, не жалей. Им не убудет.

Схватившись за краешек её пояса, Велга пошла следом.

– Куда мы?

– Поискать что-нибудь…

Чего-нибудь на Торговых рядах было много, да только всё было не то. После многообразия Старгорода, куда товар везли со всех краёв света, захудалый Щиж вряд ли мог удивить. Сюда купцы заглядывали редко, а те, кто и бывал, судя по товарам, привозили самое необходимое. В Щиже, кажется, не знали богатств и ценили то, что могло пригодиться в хозяйстве. Ни тебе троутоского шёлка, ни лойтурских поющих коробков, ни драгоценных украшений из Вольных городов, ни даже скренорских костяных кинжалов. Из украшений для местных красавиц нашлись только уродливые латунные ящерицы. Их в Щиже изображали на всём: на обручьях, на очельях, на гривнах и височных кольцах.

– Они…

– Да, – кивнула Мельця.

Снизу, откуда-то из-под рёбер, карабкался леденящий, душащий ужас, он потянулся липкими лапами к горлу, но Велга не успела даже пискнуть, как вдруг перелив струн заставил её оглянуться.

Народ загудел, закрутил головами, а откуда-то со стороны раздался звонкий, чистый голосок:

Расскажи мне небыль.
Расскажи мне быль.
Расскажи про море,
Что охватил…

[2]

– Девушка? – Велга удивлённо оглянулась на Мельцу. – Это что, девушка поёт?

Она часто бывала на праздниках и гуляньях, её отец и сам нередко приглашал гусляров в свой дворец. Кажется, однажды Велга даже слышала выступления Вадзима. Но ни разу ей не встречались девушки-гусляры. И не она одна была поражена: народ вокруг заволновался, и все потянулись к зданию, видимо, корчмы. На двери висела вывеска с кружкой, через край которой переливалась пивная пена. А на ящике рядом со входом сидела невысокая девушка со светлыми косичками.

– Слышала эту песню раньше? – покосилась на неё, довольно улыбаясь, Мельця. – Она о чародее-соколе…

– И его возлюбленной, которая пошла за ним на край света…

– Хм, – полные губы Мельци изогнулись в улыбке.

– Что? – удивлённо вскинула брови Велга. – Это моя самая любимая песня.

– Всё было не так.

– Как ты можешь это знать?

– Знала я одного фарадала, который знал одну чародейку, которая знала чародея, о котором эта песня…

– Говно это, а не песня, – раздалось прямо у Велги за спиной, и она пугливо оглянулась.