Посмотри, отвернись, посмотри

– Вас совсем не беспокоит ее судьба? – озадаченно спросил Илюшин, придвигая стул. – Из рассказов у меня сложилось впечатление, что вы с ней очень дружны. Я думал, вы ее единственная близкая подруга.

Ксения снова надула щеки и медленно выпустила воздух.

– Не поймите меня превратно, – сказала она наконец. – Я не желаю Полине ничего плохого. Насчет полной ложки я, конечно, зря ляпнула. На меня находит иногда, не обращайте внимания. Я просто ужасно, ужасно психую из-за ее исчезновения.

Она уткнула лицо в ладони. Светлые волосы рассыпались по плечам.

Бабкин с Макаром переглянулись.

«Неубедительно».

«Да, не слишком».

Бабкин знал, что сейчас Илюшин пытается понять, какую выбрать тактику разговора. Бывает, что свидетели ведут себя странно. Токсикоз или похмелье – и вот человек несет черт знает что. Многие беспричинно врут, особенно дети и молодые девушки. Часть работы заключается в том, чтобы привести свидетеля в нормальное состояние.

Макару это удавалось блестяще. Илюшин – умница, эмпат, артистичный нахал, умело прикидывающийся тихоней… Мягкий голос, проникновенная интонация. Тот дар убеждения, который воздействует даже на кошек и грудных младенцев, – существ, менее прочих поддающихся на уговоры.

Сергею небеса не выдали и десятой части илюшинского обаяния. Столкнувшись с ним впервые, люди часто пугались. Он заметил, что женщины приходят в себя быстрее, чем мужчины. Кроме того, у женщин страх не сопровождался агрессией.

Со временем Бабкин выработал несколько приемов, которые помогали быстро привыкнуть к его габаритам. Голос ниже, паузы между словами дольше. Собеседник начинает прислушиваться и забывает о страхе. Простые правила: в разговоре с детьми присядь на корточки. У женщины попроси чая или воды.

Архипова про Сергея сказала: ручной орк. Страшно ей не было.

Бабкин пихнул Макара локтем, нарисовал в воздухе сердечко и изобразил на лице дебильное выражение. Это означало: «Может, она в тебя втюрилась с первого взгляда и теперь интересничает?»

Илюшин в ответ провел носом по тыльной стороне кисти. «Может, кокаина вынюхала?» Он кивнул в сторону закрытых штор.

А ведь похоже, подумал Сергей. Выглядит взвинченной, шмыгает носом, боится яркого света…

Или у нее простуда.

– Ксения, когда вы видели Полину в последний раз?

– Я не помню, – прогнусавила она, не поднимая головы.

– Все-таки постарайтесь вспомнить, пожалуйста. – Макар был сама любезность.

– Около недели назад, чуть больше. – Архипова наконец выпрямилась. Глаза ее были сухими. – Прогулялись на Речном.

– Полину что-то тревожило?

– Нет, она была весела и всем довольна.

– А вчера она не связывалась с вами?

– Нет, – коротко ответила Архипова.

– Как вам кажется, могла Полина сбежать, не оставив мужу записки?

– Это идиотское предположение!

– Я лишь проверяю все возможные версии, – сказал Илюшин.

– Вам нужно проверять гастарбайтеров вокруг ее дома! И уголовников в соседних квартирах! А вы зачем-то здесь штаны просиживаете. Бабка Полины всегда любила бессмысленно швыряться деньгами, но с вами она превзошла саму себя.

Под первой частью ее высказывания Бабкин готов был подписаться. Пока все говорило о том, что Журавлева столкнулась с насильником. Молодая женщина в обтягивающей одежде, в безлюдном месте, без средств самозащиты… И прошло больше суток с момента исчезновения.

– Ксения, за что вы так не любите Полину? – вдруг спросил Макар, не меняя интонации. В голосе звучал доброжелательный интерес – и ничего более.

Первый щелчок по носу.

Если Сергей в чем-то и завидовал напарнику, то в умении притворяться безобидным. Вот сидит молодой симпатичный парень: серые глаза, взъерошенные волосы, выцветшие джинсы и мятая рубашка. Рядом с таким чувствуешь себя в безопасности. От него не исходит агрессии – лишь сочувствие и любопытство. Он похож на мальчишку, который устроился на берегу пруда и водит сачком в воде, разглядывая подводных тварей.

А потом сачок дергают вверх, и оказывается, что внутри сетки – ты сам.

Архипова пришла в ярость.

– Вы в себе – задавать такие вопросы? По какому праву вы меня оскорбляете?

– Я специализируюсь на поисках пропавших людей, – объяснил Макар. – У меня довольно большой опыт. Знаете, что объединяет близких жертвы, если те ни в чем не замешаны? Они задают вопросы. Вообще-то с вопросами приходим мы, – он подался вперед и сложил пальцы в замок, – но всегда начинается с одного и того же. Нас спрашивают, что мы выяснили. Есть ли новые сведения? Появились ли улики? Может, мы кого-то подозреваем? Вопросы могут быть глупыми, странными, неожиданными. Но они всегда есть. Вам понятно, к чему я клоню? Вы не спросили нас ни о чем.

Ксения фыркнула.

– Я, в отличие от остальных, не идиотка. Вы ничего не нашли, это очевидно.

– То есть вы не имеете никакого отношения к исчезновению Полины?

Крохотная заминка перед ответом. Этой доли секунды хватило, чтобы категоричное «Ни малейшего» прозвучало недостаточно веско.

Бабкин осклабился. Макар дал отличный пас – теперь нужно точно ударить в ответ.

– Вы в театральный поступать не пробовали? – осведомился он. – Не вздумайте. Пожалейте зрителей.