Посмотри, отвернись, посмотри

– Положи, если они у тебя лишние. Заботливый муж проклевал бы жене все мозги: дорогая, не шляйся по новому микрорайону, там небезопасно! А Мисевич вообще не в курсе, где она бегала.

– Он уважает ее личные границы, – наставительно сказал Илюшин.

– Вот и доуважался.

– Странноватый парень, – признал Макар. – Меня больше всего удивляет, что он выглядит не испуганным, а раздраженным.

– Я тоже заметил. Как и Архипова, только градус ниже.

В день, когда исчезла Полина, ее муж работал на двух выездах. Илюшин договорился с прорабом, что они подъедут около четырех. «Я только не пойму, что вы от меня-то хотите, – недоуменно сказал тот. Его голос в трубке заглушался собачьим лаем. – Мне уже вчера из полиции обзвонились. Я им то же самое объяснил: весь день Антоха был на моих глазах. Ну, если мне не верите, спросите хозяев квартиры. Уж у них точно нет резона вам врать».

Илюшин пообещал, что надолго они его не отвлекут.

Но вышло иначе.

Когда Сергей припарковал «БМВ» возле дома прораба, ему позвонили.

– Насчет Мисевича еще актуально тебе? – спросил опер.

– Шутишь?

– Тогда лови файлы на ватсап!

– Офигеть. Спасибо, дружище! – Бабкин обрадовался. – Как ты успел-то так быстро?

– А он известная фигура в Новосибе. – Сергей расслышал явственный смешок.

– Чем известная? – насторожился Бабкин.

– Ну, запоминающийся деятель.

– Рассказать можешь? В двух словах?

– В двух не получится. Ну, если вкратце, то дела такие…

Бабкин включил громкую связь.

– …Твоего Антона Мисевича звали Олег Макеев. Работал водителем в Новосибирске, в две тысячи тринадцатом был осужден за убийство по неосторожности. Погибла его подружка, причем – внимание! – которая в это время рожала.

– В смысле – рожала? – недоверчиво переспросил Бабкин.

– В прямом. Его собственного ребенка. Макеев, скорее всего, решил избавиться от нее, привез на берег реки и утопил, пользуясь беспомощным состоянием жертвы.

– Обоих? – Сергей внезапно охрип.

– Чего говоришь?

– Я спрашиваю, обоих утопил?

– Ага. И любовницу, и младенца. Девочку, – зачем-то добавил опер. – Но обставил все так, что вменить ему обдуманное убийство не удалось. Правда, журналисты под него копали. Дело вышло довольно громкое. Макеева закатали то ли на четыре, то ли на пять лет. Он освободился, сменил имя и переехал в Москву, подальше от родных пенатов. Теперь живет и трудится здесь. Женился, опять же. Ну, вроде все… Впечатлил я тебя, Серега?

– Не то слово. – Бабкин потер лоб, собираясь с мыслями. – Так, подожди, Игорь… А семья? Родители есть у засранца?

– Это уже не два слова, – заметил тот.

– С меня коньяк.

– Коньяк и премия. Да, родители имеются, живы-здоровы. Живут в Искитиме. Он, кстати, и сам оттуда.

– За родителями что-нибудь числится? Кражи, разбой, наркота?

– Э-э-э… Я не проверял, но могу глянуть. Насколько мне известно, ничего за ними нет. Обычная семья.

«Обычная семья», – повторил про себя Сергей. Журавлева или солгала бабке, или сама ошиблась.

– У девушки, которую убил Мисевич, были близкие? – подал голос Макар.

– М-м-м… Она из неблагополучной семьи, по-моему. Я вам судебное решение отправил. Если понадобится, найду материалы дела.

– Игорь, понадобятся, сразу говорю.

– Понял! Займусь.

– Спасибо!

Бабкин отключил звонок и уставился на Макара.

– Очуметь. Хочу посмотреть материалы дела! Может, Игорь что-нибудь не так понял? Или его ввели в заблуждение… Но в любом случае эта история многое меняет.

– Ну, мотива для убийства жены она не добавляет, – охладил его пыл Илюшин. – Пойдем узнаем насчет алиби.

– Напомни, как прораба зовут?

– Николай.

– У человека горе, а вы его мурыжите, – недовольно сказал Николай.

Низенький, пузатый, потливый. Сначала он предложил поговорить на лестничной клетке и даже демонстративно расстелил на ступеньке газету. Но на лестнице гулял сквозняк, вверх-вниз бегали чужие дети, и прораб, чертыхнувшись, позвал сыщиков в квартиру.

– Мы не его мурыжим, а вас, – сказал Илюшин. – Горе пока тоже под вопросом.

– В каком смысле?

– Жена Антона еще может найтись…

Прораб махнул рукой:

– Ай, да бросьте! Или с ней что-то случилось, или она его бросила. Что за бабы пошли! Как нормальный парень, так они нос воротят. Липнут ко всякой швали… Катя, принеси компоту, – обратился он к жене.

Большая молчаливая Катя разлила по кружкам напиток.

– Каким Антон показался вам в пятницу? – спросил Сергей.

– Каким? Да обычным! Он трепаться не любит. Дело делает хорошо. Если вы мне сейчас вздумаете рассказывать, что он сидел, так у нас полстраны сидело.

– Антон упоминал, за что его посадили? – спросил Илюшин.

– Ага. Бизнес отжали у мальчишки. И вот все у нас так…

Прораб отхлебнул компот и от души рыгнул.

– Я извиняюсь… У меня к нему хорошее отношение. Человек добросовестный, а это главное. Я вам так скажу: приятно с Антоном. Всегда на подмену выходит, если попросишь. С клиентами уважительно общается. Чистый, трезвый… Побольше бы таких людей!

– Ему кто-нибудь звонил в пятницу?

– Да никто ему не звонил! Слушайте, отстаньте от парня, я вам без шуток говорю! – Прораб погрозил Илюшину пальцем. – Вам обвинить человека – плевое дело… А судьбу сломаете.