Пособие для начинающих шантажистов

– Нельзя быть скомпрометированной в большей или меньшей степени. Если репутация Виктории подорвется единожды, то до дальнейших угроз шантажиста ей уже не будет никакого дела. Думаю, шантажист прекрасно понимает это. Даже не представляю, на что он рассчитывает. Самое сложное в деле шантажиста – забрать деньги. До этого момента он может рассчитывать, что его не найдут. Но в момент передачи денег, так или иначе, должен будет произойти с ними физический контакт. То есть кто-то из преступников должен будет объявиться лично.

Через десять минут мы уже сидели в гостях у моих родителей. К счастью, дома никого не оказалось, и мне не пришлось доказывать любопытным родственникам, что Жорик – это «вовсе не то, о чем вы подумали». Я была уверена, что бы ни подумали мои родители, это оказалось бы «не то». Потому как предположить, что этот молодой человек является коллегой их дочери по оперативно-розыскной деятельности, не смогло бы даже богатое воображение моей мамочки.

В сотый раз обсуждая детали предстоящей операции, я поражалась собственному спокойствию. Несколько часов, отделяющие меня от начала решающей схватки, почему-то представлялись бесконечными. Я опаивала Жорика вкусным чаем, весело смеялась, беззлобно бранилась и поражалась беспечности опера, который наотрез отказался переодеваться в бомжа.

– Катерина, мы же не в детском саду! – возмущался бывший опер, – Яркий персонаж только привлечет к себе внимание! Я сделаю вид, что иду в магазин и незаметно затеряюсь среди свай.

Дабы действительно не испугать преступника раньше времени, Жорик собирался отправиться на свой наблюдательный пост, как только стемнеет. Я подробно обрисовала ему географию нашей стройки. Было решено, что опер спрячется среди плит на крыше блока, в котором лежала сумка. Отверстие в потолке этого скелета квартиры было как нельзя кстати. Оттуда Жорику будет прекрасно видно всё, происходящее с деньгами. После массы препирательств, Георгий убедил меня, что наблюдать за пустырем, ведущим к стройке, в виде старухи-нищенки, я не имею права.

– Какая нищенка вечером на пустыре? О чем ты говоришь?! Ты будешь самым подозрительным объектом! Мирные граждане тут же вызовут патруль и тебя заберут в милицию!

В результате моя роль стала несколько менее драматичной. Я должна притаиться в темноте и наблюдать за пустырем, ведущим к стройке. Заметив подозрительного прохожего, я немедленно звоню Жорику и предупреждаю его об увиденном. Если прохожий, вместо положенной прогулки к магазину, сворачивал в лабиринт стройки и направлялся к сумке, Георгий тут же сообщал об этом мне. Тогда я должна следить, не прикрывает ли кто шантажиста и, если от Жорика в течение пяти минут не будет звонка, страховать задержание.

– Это как? – решила уточнить я.

– Самое правильное, если вдруг возникнут какие-то проблемы, это поднять шум, дабы морально раздавить задерживаемого. Ори, что ты из милиции, что стройка окружена и всё такое. Если вдруг увидишь, что победа явно не за нами, звони Виктории, пусть приезжает её охрана или сразу сообщай в милицию. В общем, импровизируй. Главное, не вмешивайся, если всё идет по плану, – как-то расслабленно и совсем не по-деловому наставлял меня Георгий.

– А если преступник будет не один? – меня слегка задевала беспечность опера.

– Главное, сообщи об этом мне. Я разберусь.

– Ненавижу, когда ты с такой гордостью сообщаешь, что планируешь применять насилие! – не выдержала я.

– Да я, собственно, не планирую.

Я требовательно склонила голову, подчеркивая, что ожидаю разъяснений.

– Знаешь, – Жорик впервые за последнюю пару часов сделался серьезным, – Преступник, он ведь не всегда виновен. И применять силу против него – последнее дело. Иногда достаточно просто поговорить.

– И это ты говоришь?! – не поверила я.

– Да. И ничего удивительного в этом нет, – спокойно ответил бывший опер, – Скорее удивителен тот образ кровожадного монстра, который ты пытаешься видеть во мне. То есть, я понимаю, конечно: для выгодного фона тебе нужен рядом человек с массой недостатков.

– Глупости, – робко попыталась защититься я, – Мне как раз нужен рядом человек без недостатков, чтобы было на кого ровняться. Поэтому я всегда и одна… А про твою кровожадность я узнала, наблюдая, как ты общаешься с Клюшкой.

– Я уже оправдывался по этому поводу, – сдержанно ответил Жорик, потом почему-то решил стать более откровенным, – Знаешь, почему я ушел из органов?

– Клюшка?

– Нет, Николаша просто подпортил мне отношения с начальством. Работать стало тяжелее, но можно было.

– А, – вспомнила я, – Виктория рассказывала. Чей-то там сын обокрал Викину свекровь и ты, когда не удалось осудить его официально, силой забрал у него украденное.

– Да. Именно из-за этой истории. Но Виктория не права, считая, что отец того парня виноват в моем увольнении. Я ушел по собственной воле. После того, как узнал, что парень, которого я избил, дабы забрать документы Силенской-старшей, на самом деле не виновен.

– Как? – только и смогла спросить я.