Пособие для начинающих шантажистов

– Мужчина подошел к сумке и взялся за ручки. Жорик прыгнул на него. Завязалась короткая драка. Преступник был скручен. В этот момент наш храбрый опер почувствовал тупую боль в затылке. Кто-то ударил его кирпичом по голове. Жорик потерял сознание.

– Прямо как я, – зачем-то перебила рассказчицу я.

– Нет, – Вика снова тяжело вздохнула, – С тобой всё было по-другому. Но, давай всё по порядку. Я, положив деньги в сумку, конечно же, не уехала, как мы договаривались. Я встала под козырьком магазина, откуда хорошо просматриваются все подходы к стройке, и стала наблюдать за пустырем. К счастью, прохожих почти не было, и я не привлекла внимания. Через час я увидела, как какой-то подросток, воровато оглядываясь, перебегает наш пустырь и направляется к стройке. Я срочно набрала твой номер – тишина. Я набрала Жорика – тот же результат. Перепугавшись, я кинулась спасать свои деньги собственноручно. До сих пор не могу себе этого простить. Нужно было вызвать охрану! Водитель с телохранителем всё это время сидели в машине под нашим подъездом. Я соврала, что у меня намечается встреча с бывшими одноклассниками. Ну, ты же помнишь контингент нашей школы? Необходимость наличия телохранителя под подъездом не вызвала бы в этом случае никакого подозрения со стороны моего компаньона. В общем, стоило мне позвонить… Но тогда я не сообразила. Я кинулась к месту преступления. «Уж с подростком-то я смогу справиться самостоятельно!» – пронеслось у меня в голове. Каков же был мой ужас, когда стало ясно, что на месте, где стояла сумка с деньгами, валяется мертвый (я, конечно же, решила, что его убили) Георгий, а над ним склонился кровожадный подросток, видимо, желающий добить несчастного. Рядом валялся обломок кирпича.

До меня начало кое-что доходить.

– Только не говори…

– Да, – Вика отчаянно закивала, – Каюсь. Заметь, я призналась сама. Хотя могла бы спихнуть всё на преступников. Но я не желаю неясностей. Я сторонник полного откровения между нами. Я приняла тебя за подростка, да еще и за преступника, и ударила по голове обломком кирпича.

Я вторично громко клацнула челюстью, и Вика сделала мне замечание, мол, в гостях, пусть даже у самых близких друзей, челюстью хлопать не прилично.

– Извини, – у меня даже не было сил спорить с ней, – Не останавливайся. Что было дальше?

– Я узнала тебя и ужасно закричала. Катерина, ну, не обижайся на меня… Как я могла предположить, что ты, девушка из порядочной семьи, вдруг станешь одевать куртку навыворот, наматывать на голову какой-то ужасный платок, да еще и ползать на коленях по железобетону?!

– Я не обижаюсь, – быстро проговорила я, – Что было дальше?

– Я издала ужасающий крик, о котором говорят «и мертвого поднимет». Жорик пришел в себя. Выглядел он ужасно. Волосы и лицо его были в крови. Я хотела, было, помочь ему вытереться, но он заявил, что отлично себя чувствует и кинулся к тебе. Мы принесли тебя сюда. Мэм я сказала, что на вас напали хулиганы, а я случайно проезжала с водителем мимо…

У Виктории была забавная привычка называть свою маму Мэм.

– Ну, конечно, – заворчала я, – Как обычно, в твоих выдуманных историях, все такие слабые и беспомощные, а ты их спасаешь.

– Какая разница, что я сообщила Мэм? – отмахнулась Виктория, – Главное, что правдоподобно. В общем, Жорик осмотрел тебя, заявил, что травма не опасна, что нужно просто полежать немного, и убежал куда-то по делам. А я принялась отговаривать Мэм вызывать скорую или сообщать твоим родителям о происшедшем.

– О! – одобрила я, – Вот это правильно.

– Я сказала, что ты скрываешь от них свои отношения с Георгием, и просила, чтобы Мэм молчала в тряпочку. Это правильно? – в глазах Виктории запрыгали бесенята пошлого любопытства.

– Правильно, – рыкнула я, не в силах сформулировать длинный монолог на тему моего права не посвящать Викторию в свою личную жизнь, – А ты уверена, что Мэм не проговорится?

– Уверена в обратном, – честно призналась Виктория, – Но, в любом случае, это случится не раньше, чем мы уйдем отсюда. А значит, твои не очень-то будут нервничать, услышав, что ушла ты своим ходом.

Я поняла, что мне придется зайти сегодня к родителям. Я попыталась обдумать сложившуюся ситуацию. Ничего не получалось. Творящийся вокруг бред в совокупности с головной болью, делал меня абсолютно тупой. Возможно, возвращая меня таким образом в привычное состояние. Ибо другого, кроме крайней степени собственной глупости, оправдания тому, что я влезла во всю эту историю, я сейчас найти не могла.

– Послушай, – я села, облокотившись на подушку, голова болела уже меньше, – А по каким таким делам умчался наш опер?

– Нашла, что спросить! – возмутилась Виктория, – Понятия не имею. Сказал только, что теперь точно знает, кто шантажист и, что он знаком с ним лично и теперь знает, где его искать, – я моментально покрылась холодным потом, – И что, так как все купюры переписаны, мне нечего опасаться. И, что он немедленно приступит к задержанию преступников и изъятию у них денег, подключив к этому все свои связи в милиции.

– Когда вы успели купюры-то переписать?