Пособие для настоящих волшебников

Златко подумал, что надо взять себя в руки. Почему он постоянно смотрит ей в глаза? Почему не на грудь или губы? Было бы легче. Тем более грудь могла бы быть и побольше. А вот шейка очень даже ничего. Так и манит коснуться ее губами, пройтись поцелуями по ней, этому изгибу, перейти на плечи, а там… Юноша сильно-сильно зажмурился, пытаясь отогнать от себя эти мысли. Потому что на них реагировал весь организм, но хуже всего – совсем отключались мозги. Хотелось согласиться со всем, что она пожелает. Лишь бы она позволила хоть что-то из того, о чем он сейчас думал. Нет, нельзя быть таким размазней, надо срочно взять себя в руки. Златко даже призвал на помощь магию. Отрезвляющую, холодную магию Разума. Она разнеслась по телу леденящей волной. И в голове стало светло и ясно, как в морозный день.

Чародей уже без опасений вновь посмотрел на девушку. Ему показалось, что он даже услышал, как его новообретенное спокойствие звонкими осколками осыпалось на каменный пол. Как он там думал – все, что она захочет, лишь бы дала коснуться себя? Да гоблин побери, все что угодно, лишь бы она не смотрела такими несчастными глазами. Златко с ужасающей ясностью вдруг понял, что чувствуют герои в обожаемых им романах, когда говорят: «Только бы на ее губы вернулась улыбка». Сейчас, в это мгновение видеть ее лицо таким печальным казалось просто невыносимым. Нереально тяжело. Хотелось немедленно разорвать того негодяя, что заставил ее так страдать. Какой же надо быть поганью, чтобы… «Так, Златко, успокойся уже!» – прикрикнул он на себя. Никогда раньше, даже на уроках по магии, где требовался полный самоконтроль, ему не приходилось так напрягаться. Сейчас казалось, что он взял на себя непосильный груз и проще сдаться на милость победителя. Тем более такого очаровательного победителя. Тьфу ты… да что ж такое…

– Если это не что-то противозаконное, – Златко нахмурился, – не более противозаконное, чем то, что вы делаете сейчас, я промолчу.

– Я думаю, это очень противозаконное… – прошептала Антари. И, прежде чем маг успел что-то спросить, уточнила: – Я думаю, это какие-то чары… знаете, такие чары, которые лишают воли.

– Подчиняющие чары? – приподнял брови Златко. – Антари, я понимаю, что неравный брак – это веский повод задуматься, но подчиняющие чары очень заметны. И магически, и просто по-человечески. Невозможно постоянно руководить человеком. А при подобном воздействии это необходимо практически постоянно, иначе объект просто останавливается, не делая абсолютно ничего, или продолжает делать то, что приказали, несмотря на то что это уже неуместно. Такое колдовство используется или там, где его никто не видит, или весьма непродолжительное время. А вокруг вашей сестры еще и маги вовсю крутятся. Но это к слову, лучше расскажите, почему вы вообще об этом подумали? Только из-за неудачного, с вашей точки зрения, замужества?

Антари всплеснула руками:

– Вот это все мне и говорят! Все твердят как заведенные! Одно и то же! Но я же вижу – что-то не так! – Девушка закусила нижнюю губу, пытаясь успокоиться. Получилось далеко не сразу. – Как же это объяснить? Да что же такое?.. Понимаете, я не была против Анатоля. Кто знает, может, он и ничего. В конце концов, он же не мне должен нравиться, а Леоноре. Да, раньше ей нравились совсем другие. Но если это любовь? – Ее голос дрогнул. Сердце Златко последовало его примеру. – Ее невозможно предсказать или объяснить. Я сама не знаю… – Она вновь смутилась, став еще более милой. – Я не влюблялась еще. Но ведь так говорят! Влюбляются же друг в друга люди, которых представить вместе почти нереально. И в крестьянок влюбляются, и в простых воинов. Любят и глупых, и злых, и мерзавцев, и никчемных. Да любых! Почему моя сестра не могла выбрать Анатоля? Не так уж он и плох. Может быть, он надежным ей кажется. Или заботливым. Вернее… я так думала, когда она только сообщила, что выходит за него, да и потом… до того как я приехала сюда.

– А что тут случилось? – «Это мне кажется, или она действительно скрывает что-то? Наверняка скрывает».

Девушка потупилась. На ее лице отражалась такая борьба эмоций, что Златко чуть было не отказался от своего вопроса. Не может – не надо. Только неимоверным усилием воли удержался.