Пособие для рыцаря

— Ты прав лишь в одном, — уверенно, но без капли обиды в голосе ответил вождь. — Мы действительно служители природы. Мы живем, чтобы служить земле, которая дает нам пропитание, солнцу, которое дает нам энергию и свет, каждой речке и кринице, которые щедро дарят нам свежайшую воду, целебным растениям, прекрасным цветам и милейшим животным. Но не мы владельцы всего этого. Селения — вот владычица. Человек — всего лишь страж природы. И мы будем ее стражами до конца своих дней! — С неподдельной гордостью произнеся последние слова, Теоторикс мгновенно опустошил посудину ароматной бражки и, отправив в рот аппетитный картофельный шар, продолжил: — Что касается моего рассказа, то это не просто легенда. Мне ведомо, что не многие люди, живущие за пределами Селении, верят в существование Владычицы. Но нельзя сказать, что их нет вообще. Лично я был знаком с двумя коренными аурелами, которые открыто заявляли о том, что прекрасная Селения не вымысел. А вспомни известных кинотворцов: ты не забыл, как много они писали о повелительнице всего живого.

— Но ведь это не значит, что они верили в ее существование, — не согласился Калим.

— Именно это и значит! — парировал вождь. — Ибо я не назвал бы настоящим писателем человека, который не верит в то, что пишет, как бы красиво он не писал. Даже известный маг и летописец Обнис Верон верил в существование Селении, о чем он неоднократно писал и говорил. Правда, в своих трудах он смело предполагал, что Селения — воплощение самой Вертимы, главенствующей из Трех Божеств, с чем я никак не могу согласиться, будучи гуллитом.

Калима поразили знание и начитанность карельского вождя, как поразили бы любого человека, имевшего честь общаться с духовным лидером сего поселения. Несмотря на то, что Карелия невелика, малочисленна и лежит вдали от основных имперских дорог, здешний люд нельзя назвать отсталым. Да, карельцы не имеют того обширного хозяйства, той организованности, что присутствует в центральных районах Сиенсэля. Эти дома не построены по тем современным для империи технологиям, не имеют столько различных приспособлений для бытовой жизни, но зато украшены они настоящей гуллитской резьбой, что редко можно встретить в других провинциях. Каждое карельское жилище — произведение искусства. В доме Теоторикса есть книги, много книг. Выходит, он не просто лидер немногочисленного гуллитского племени. Этот человек интересуется поэзией и прозой, знает многое об империи, гражданином которой является, о ее прошлом и настоящем, о религии и многих других вещах. За это он заслуживает уважения не только от соплеменников — им он пользуется уже потому, что является вождем, — но и от представителей других областей империи. С таким человеком всегда приятно вести беседу, и гости деревни, когда-либо сидевшие за этим столом, не могли не признать этого.

— Так что, Калим, в Селению верят не только гуллиты, — продолжал Теоторикс, — но и представители иных народностей Сиенсэля. Впрочем, «вера» — слабое слово для нашего народа. Гуллиты уверены в существовании Владычицы. Лишь иные народы могут отрицать это. Однако я не понимаю, как можно что-либо отрицать, не имея на это оснований.

— Тогда скажите, какие основания имеют гуллиты, верующие в Селению? — не унимался юноша.

— Наши основания — собственные глаза. Многие жители Селении, в том числе и я, своими глазами видели прекрасную Владычицу. Ее черные волосы нежно плавали на легком ветру, она ступала тихо и плавно, не оставляя за собой следов; ее длинное белое платье лебедем скользило по мокрой утренней траве; божественное ее пение заставляло забывать обо всем на свете…

— Звучит, опять же, красиво и, как ни странно, убедительно, — признался Калим. — Но почему же подобные слова можно услышать только от представителей вашего народа? Почему ни один, скажем, аурел не говорил, что лично видел Селению в северо-западных лесах?

Теоторикс задумался.

— С одной стороны это сложный вопрос, — после минутной паузы ответил вождь. — Но я объяснил бы это довольно просто. Как ты думаешь, Калим, кого Владычица, создательница всего живого, в первую очередь удостоит честью взглянуть на себя, кому откроется во всей своей неповторимой красе: гуллиту, кто всю свою жизнь посвящает служению природе, или кому-либо иному, и вовсе отрицающему существование богини? Думаю, ответ очевиден. Я считаю, если Селения сама не пожелает открыться человеку, он никогда ее не увидит, сколько не носили бы его ноги по живописным лесам. Можно сказать, что увидеть Владычицу могут лишь избранные, те, кто живет ради нее. Правда, лично я уверен, что такого может удостоитьсяне только настоящий гуллит. Но я не представляю, что нужно совершить инородцу, чтобы это случилось.