Пособие к изучению Священного Писания Нового Завета

Во время зверского бичевания Христа воинами Пилат получил от жены своей просьбу пощадить Праведника Иисуса, о Котором она видела этой ночью страшный сон и много за Него выстрадала, очевидно из сочувствия к Нему. Это обстоятельство еще более укрепило Пилата в намерении освободить Иисуса. Но этим же временем воспользовались и члены Синедриона, чтобы настроить народную толпу настойчиво требовать освобождения Вараввы, которого они, наверное, изображали народным героем, ратующим за освобождение родного народа от римского владычества. Поэтому, когда Пилат вывел к народу Иисуса, истерзанного и окровавленного, в терновом венце и в багрянице, и, указывая на Него, сказал Се, Человек! – в ответ послышались крики: Распни, распни Его. Этими двумя выразительными словами: «Се Человек» Пилат как бы так говорил: «Посмотрите на этого измученного в угоду вам Человека! Посмотрите на этого Праведника, ни в чем неповинного! Как Он страдает и как кротко смотрит на вас, жаждущих Его смерти! Неужели для вас и этого мало? Неужели только смерть Его насытит вашу ненависть к Нему? Не забывайте того, что и Он – Человек! И если в вас есть хоть капля человечности, то вы должны пожалеть Его, а не домогаться Его смерти» (Толк. Еванг. Гладкова, с. 636). Проявление сильной злобы и жажды крови со стороны народа, постоянно кичившегося перед язычниками своей праведностью и близостью к Богу, возмутило Пилата и вызвало в нем решимость прекратить этот постыдный суд над Праведником. Возьмите Его вы и распните, ибо я не нахожу в Нем вины, – возбужденно заявил Пилат.

Напуганные решением Пилата прекратить суд над Иисусом, члены Синедриона еще настойчивее стали требовать смертного приговора Иисуса, ссылаясь на свой религиозный закон. Мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим (19, 7). Услышав новое обвинение Иисуса, Пилат, по словам евангелиста Иоанна (ст. 8), еще «более убоялся». Пилат, как и многие образованные язычники того времени, изверившийся в своих идолах, не отвергал существования Истинного Бога и был полон суеверного страха перед Неведомым Богом. Утверждение Синедриона, что Иисус называет Себя Сыном Божиим, по связи с мыслью о необычайном ночном видении жены, произвело сильное впечатление на Пилата и вызвало в нем чувство страха Небесной кары за осуждение Иисуса. Он снова пригласил Иисуса в преторию и спросил Его: «Откуда Ты?», т. е. правда ли, что Ты Божественной природы, Сын Божий? Христос сначала молчал, потому что Пилат, по своему религиозно-нравственному развитию, не мог усвоить требующей сильной веры истины о Божественном достоинстве Христа, отдающего Себя на такое поругание. Но когда Пилат заносчиво и высокомерно сказал: Мне ли не отвечаешь? Не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя? (19, 9-10), – Христос спокойно, в величавом сознании Своего Божественного достоинства, разъяснил Пилату: Ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше, т. е. если бы Бог не допустил тебе проявить твою власть. Но и Божие попущение не снимает с человека ответственности за его дела, так как попущением Божиим не ослабляется нравственное чувство и свобода воли человека. Посему, – закончил Христос, – более греха на том, кто предал Меня тебе (19, 11). Следовательно, доля ответственности падает и на Пилата за его нерешительность действовать по совести и закону и чрезмерную заботу о своем благополучии. Решительным отказом Синедриону он боялся навлечь на себя обвинение перед кесарем в попустительстве врагам государственного могущества Рима.

После объяснения с Христом Пилат, по выражению евангелиста Иоанна, искал (случая) отпустить Его (ст. 12).