Пособие по игре в прятки. Сборник остросюжетных рассказов

– После того, как она увела у меня Кевина, твоего отца, я слышать про нее не желаю, – она развернулась, выставив передо собой поварешку. – Не смей произносить в моем присутствии ее имя, – прокричала старушенция.

"А она и правда страшненькая. Джулия была права". Лицо походило на печеное яблочко, седые космы торчали в разные стороны, вставные зубы смахивали на пожелтевшие клавиши старого пианино. Насколько я помнил, тетя Элис была весьма милой женщиной. Да и моего отца звали вовсе не Кевин. Меня словно обдало кипятком. Это не моя тетка. Скорее всего, она вовсе не Элис. Я даже не был уверен, тот ли это город. Что уж говорить про дом? "Впрочем, без разницы, – успокаивал я себя. – Отсидимся пару-тройку месяцев, а там видно будет. Добраться бы до мексиканской границы".

– Что тебе тут надо? Зачем эту чертову куклу притащил? Думал, я не знаю, что ее везде ищут? Я хоть и старая, но из ума еще не выжила и телевизор смотрю, – прервала мои мысли тетка, которая не Элис.

– Отсидеться нам надо. Не бойся, мы тебя не обременим.

– А если и обременим, то перетопчешься, – прошипела Джулия за спиной.

Бабка только злобно зыркнула на нее зелеными глазищами. Швырнула на стол тарелки с подгоревшей яичницей и поковыляла прочь, буркнув:

– Уберете за собой.

– Спасибо, – крикнул я, не оставляя надежды подружиться со старухой. Поссориться всегда успеешь. – Чего ты такая злая? – накинулся я на Джулию.

– Станешь тут доброй, как же. Ты посмотри на меня, – у Джулии в глазах стояли слезы, – На кого я похожа? Краска с волос слезла, косметики никакой, даже глаза нечем накрасить. Ноготь поломался, – перечисляла она свои "беды".

Я без особого аппетита ковырялся в тарелке.

– Да как можно есть эти помои? – Джулия со звоном бросила в тарелку вилку и, рыдая, бросилась в свою комнату.

Я, вздохнув, впихнул в себя остатки яичницы. Помыл тарелки. Бабку я нашел в гостиной перед телевизором.

– Тетя, где у вас магазин?

Выяснив все подробности, я решил, что поеду в соседний городок. Здесь слишком опасно, местные сразу заметят незнакомца. А у автобуса маршрут длинный, почти до самого Финикса. Перед уходом заглянул к Джулии. Она по-прежнему рыдала, уткнувшись лицом в подушку.

– Я в магазин, что тебе купить? – поинтересовался я. Рыдания сразу прекратились.

– Купи сигарет, тушь, тени, помаду, ножнички, банку кофе, бутылку виски, краску для волос, – перечисляла Джулия, загибая пальцы.

– Как ты там сказала? Перетопчешься, – отрезал я. – Или помада или тушь, выбирай, на остальное нет денег.

– Урод, – она бросила мне вслед подушку, рыдания возобновились с новой силой. – Помаду, – услышал я, уходя. Я ухмыльнулся, вернулся в комнату.

– Пистолет, – я протянул руку.

– Зачем? – Джулия выглядела испуганной.

– На всякий случай, – руку я не опустил.

– Нет, не дам, – она замотала головой.

– Тогда иди в магазин сама, – я развернулся, делая вид, что ухожу.

– Ладно, держи, – Джулия со вздохом протянула свой пистолет.

До магазина я добрался без особых приключений, затарив все необходимое, возвращался на вокзал. На полпути на плечо легла чья-то ладонь. Я похолодел. Переложив пакет в другую руку, нащупал в кармане пистолет. Медленно повернулся. На меня, широко улыбаясь, смотрел красномордый толстяк.

– Джеймс, – прокричал он. – Какими судьбами, старина?

– Вы обознались, – я вздохнул с облегчением.

– Как? Массачусетский технологический? – от толстяка было не так-то просто отделаться.

– Никогда не был в Массачусетсе, – ответил я.

– Так ты не Джеймс? – разочарованно протянул он.

– Нет. – Наконец, до него начало доходить.

– А как похож, ну прямо одно лицо, – вздохнул он.

– Мне очень жаль.

Я продолжил свой путь, чувствуя буравящий спину взгляд. Этот инцидент выбил меня из колеи. Весь обратный путь я трясся, как осиновый лист, ожидая, что позади вот-вот послышится вой полицейских сирен.

– Опять бобы? – кипятилась Джулия. – Третий день подряд.

– Слушая, ты, потаскуха, – орала старуха. – Вы все сожрали, остались только бобы. Так что либо жри, либо пухни с голоду.

Она была права. Мы жили у нее уже почти месяц, деньги кончились. Я припрятал последние двадцать баксов на черный день. Джулия, естественно, не знала.

– Уймись, – я положил руку на плечо Джулии.

– Да пошел ты, – она скинула мою руку и опрометью бросилась в комнату.

"Эти две бабы сведут меня в могилу", – с тоской думал я. Не было и дня, чтобы они не сцепились. Из малейшей искры вспыхивал пожар. Мне тоже доставалось. Джулия постоянно истерила:

– Сколько мы будем здесь еще торчать? Еще день и я сдохну.

Напрасно я увещевал ее, что нужно подождать еще немного, что надо набраться терпения. Джулия меня не слушала.

– Угомони ее или я придушу эту куклу, – прошипела старуха.