Пособие по выживанию в сказке

— Знаю, Русланка, ох знаю. Не ведаю, рассказывали ли тебе про Книгу Сказок, на которой наш мир держится?

Я кивнула и задумчиво добавила:

— Яга говорила, что по легенде её Жар-Птица охраняет.

— Вот-вот, — подтвердила Вася со вздохом, — А Жар-Птица только Хранителей трогать не может. В Книге двенадцать глав, каждому Хранителю позволено прочитать одну и свою часть Знания Великого получить. Хочет Иван всех Хранителей вместе собрать, чтобы каждый своё узнал, а потом ему поведал. Ежели кто-то всю Книгу знать будет, такая сила да мощь у него появится, что и купол волшебный рухнет от чар его, будто стекляшка.

— И что будет тогда? — тихо спросила, чувствуя, как от страха пробивает на дрожь.

— Конец настанет, Руслана. Выберется Иван с войском своим прямиком в ваш мир. Разгромит все, вы и опомниться не успеете. Он же еще и перья Жар-Птицы украсть хочет. А это самая настоящая живая магия, с которой он всесилен будет.

Звучало и без того устрашающе, а тут еще лице Василисы застыла маска замогильного ужаса, будто бы все, о чем она рассказывает, уже произошло и с минуты на минуту на наши головы должен был обрушиться конец света. Что ж, ты хотела, Лесницкая, чтобы все понятнее стало? Теперь стало. Вот только что делать то с этим? Ни Кощей, ни Макс не знают о планах Ивана, а мы с Васей, хоть и знаем, но не можем им об этом рассказать.

Еду нам все-таки принесли. Через полчаса после ухода Ивана в комнату завалился Кикимор с двумя подносами. Как это хрупкий дядька удерживал их на кривых тонких ручках, понятия не имею. Он каким-то чудесным образом балансировал на деревянных ногах и умудрялся идти ровно, не расплескивая даже воду в хрустальных стаканах.

Первое о чём я подумала, когда деревянный охранник зашел в комнату — сбежать. Казалось, сшибить щупленького сказочного героя было делом плевым, особенно учитывая, что мы с Васей уже от него удрали однажды. Однако стоило мне выглянуть в распахнутую дверь и встретиться глазами с, как минимум, дюжиной оскалившихся волков — желание бунтовать пропало. Лучше я съем принесенный нам ужин, чем стану им сама.

Кикимор с презрением следил за моими действиями, ожидая, когда я отойду от двери. Я едва сдержалась, чтобы не показать ему в ответ язык и со вздохом вернулась к сидящей на кровати Василисе. Девушка гордо задрала голову и на предложенный ужин, от которого тянуло умопомрачительным ароматом свежеприготовленного мяса и выпечки, даже не взглянула. А вот я кинула всего один взгляд на подносы и уже не смогла его отвести. Чувствовала себя собакой Павловой под лампочкой — голодная слюна сочилась точь-в-точь, как у бедной подопытной известного биолога.

— Кушать подано, — дедуле на выражение наших лиц было плевать. Он водрузил подносы на прикроватный столик и направился обратно к двери. Я терпеливо сжала кулаки и постаралась сглатывать не слишком громко, ожидая пока Кикимор соизволит, наконец, покинуть комнату. Тот же вальяжно (специально что ли издевается) вышел в коридор и вытащил откуда-то (догадываюсь, что из пасти одного из волков) смятое одеяло. Бросил его в угол комнаты и усмехнулся.

— Ты, — тычок кривым пальцем в меня, — спишь здесь, — деревянный перст указал на спальную принадлежность, больше напоминающую половую тряпку.

Я подавилась воздухом и закашлялась. Василиса постучала меня по спине, но от гнева переборщила и вложила в этот жест доброй воли всю свою силу. Теперь помимо удушения надо мной нависла угроза перелома позвоночника.

— Вася, хватит, — прохрипела я, плавно соскальзывая на пол, лишь бы увернуться от сильных рук девушки.

— Ой, прости, — спохватилась та, поспешно отодвигаясь на другую сторону кровати. — Тебе не больно?

Я, все еще кашляя, поднялась с пола и показала девушке большой палец. Та удовлетворенно кивнула и всю свою ярость направила на застывшего у двери Кикимора. Дедуля наблюдал за нами с нескрываемой усмешкой, но под грозным взором Василисы заметно струхнул. Видать, девушка знатно его достала за все эти дни. С её боевым характером, удивляюсь, как он не рассыпался до сих пор, пень трухлявый. Хотя, если подумать, листиков на нём стало куда меньше, чем при нашей первой встрече в лесу. А те, что были, пожелтели и пожухли. От стресса, наверное.

— Ты что еще выдумал, окаянный! Руслана тебе собака на полу спать? — Вася решила не мелочиться и самого начала своей тирады взять высокие ноты. Я от ее визга перестала кашлять, а Кикимор пошатнулся.

— Дык, хозяин приказал, — проблеял он, начиная пятиться к двери.

— Передай своему хозяину, что, если он не хочет, чтобы я разгромила его замок, пусть даст Руслане все самое лучшее, как мне! Почивальню удобную, еду вкусную! Баню!

Ага, осталось только в печку самой запрыгнуть. Не Василиса Прекрасная, а Баба-Яга, какая-то ей богу. А вообще, молодец она, конечно, не теряется. Вроде в плену, а условия свои гнёт, будь здоров. Мне от разыгрывающегося спектакля стало смешно, а Кикимору страшно.

— Дык, как же ж я ему передам-то, — затрясся он, — спит Иван. Велел до утра не беспокоить.