Пособники. Исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма

В итоге, получился причудливый гибрид, материалом для которого послужили клише из пропагандистских листовок вермахта и весьма туманные представления о том, как следует формировать идеологию и строить политическую организацию. Ко всему прочему, Воскобойник и Каминский были отнюдь не гуманитариями, а классическими «технарями». Это объясняет довольно специфический стиль первых партийных документов (в том числе манифеста НСПР «Викинг»), а иногда и неумение грамотно выразить свою мысль. Лишь со временем — с появлением в партии более опытных кадров — эта проблема была отчасти решена.

Однако в первые недели в партию брали тех, кого могли. Судя по всему, многие новые соратники отличались гораздо меньшей «идейностью», чем ее основатели, и пошли в организацию из чисто конъюнктурных соображений. Так, одним из первых в НСПР вступил Р.Т. Иванин, до войны судимый за хулиганство, а при «новом порядке» ставший начальником полиции. Еще одним соратником НСПР «первого призыва» стал М.Г. Васюков (1900–1947) — в последующем главный экономист Локотского округа. До войны он был членом ВКП(б), никаким репрессиям не подвергался и был вполне лояльным советским гражданином, работая начальником планового отдела Брасовского райисполкома. При новой власти его дважды арестовывали, как бывшего большевистского активиста, а затем Воскобойник под угрозой расстрела предложил ему сотрудничать. Тот согласился.

Закладным камнем в дело организации партии можно назвать два документа, которые составил лично Воскобойник. Речь идет о манифесте («Сего числа приступила к работе Народная социалистическая партия России…») и воззвании («Безграничны преступления сталинского режима…»)[70].

Манифест, в котором излагалась партийная программа, был помечен датой 25 ноября 1941 г. и отпечатан на следующий день в местной типографии[71]. Этот документ, который американский историк А. Даллин охарактеризовал как «курьезную смесь принципов и пожеланий»[72], носил ярко выраженный националистический характер (при этом провозглашался «привет мужественному германскому народу, уничтожившему в России сталинское крепостное право»), нацеливал аудиторию на сознательную и бескомпромиссную борьбу с коммунистическим и колхозным строем, призывал население «с оружием в руках, не щадя жизни» участвовать в «построении и укреплении нового строя». В качестве цели манифест называл создание «правительства, которое обеспечит спокойствие, порядок и все условия, необходимые для процветания мирного труда в России, для поддержания ее чести и достоинства».

Программа партии была нацелена главным образом на решение социальных и экономических вопросов: распределения земли (с правом наследования и обмена, но без права продажи), утверждения частной инициативы в сфере ремесел и промыслов, в строительстве фабрик и заводов, а также создания выгодных условий для производительности труда. За государством предлагалось закрепить монополию над лесами, железными дорогами, недрами земли и «всеми основными фабриками и заводами».

Кроме того манифест содержал в себе и пункты, разъяснявшие политику в отношении «представителей прежней власти» и евреев. Так, пункты 8–11 провозглашали амнистию всем комсомольцам, всем рядовым членам ВКП(б), «не запятнавшим себя издевательством над народом», всем коммунистам, «с оружием в руках участвовавшим в свержении сталинского режима», а также Героям Советского Союза. При этом пункт 12 гласил: «Беспощадное уничтожение евреев, бывших комиссарами». Эта неуклюжая формулировка вызывает вопросы у многих исследователей. Представляется, что появление этого лозунга было непосредственно связано с влиянием антисемитской пропаганды вермахта. Этот пункт (в различных редакциях — но неизменно связывавший большевиков, чекистов и евреев в одно целое) неизменно появлялся фактически во всех последующих манифестах и программах НСПР-НСТПР. Следовательно, он полностью отвечал истинным чаяниям руководителей партии[73].

Манифест определял и «партийно-государственную» символику: «Наше национальное знамя — белое полотнище с образом Георгия Победоносца и с георгиевским крестом в верхнем левом углу знамени»[74]. Позднее белые георгиевские кресты будут нанесены на бронетехнику РОНА и 29-й дивизии войск СС…

«Воззвание» было выдержано в менее официальных и более эмоциональных тонах. В этом документе Воскобойник доносил до аудитории то, что накипело у него на душе за все предвоенные годы. Сталина автор текста именовал «гениальным идиотом», «кавказским ослом», «кретином», «кремлевским негодяем», «бешенным кровавым псом». Воскобойник перечислял различные преступления режима, сокрушался о том, что «свобода была втоптана в грязь», заявлял, что все советские сообщения о поведении немецких войск на оккупированной территории являются слухами и «подлой ложью». Германская же армия, утверждал он, «принесла нам… избавление от сталинской каторги». Воззвание заканчивалось следующим призывом: «Сталинский режим обречен, все равно он погибнет, но надо спасти миллионы невинных жизней»[75].