Посох и четки (сборник)

Если смогу, разбужу свою родину
и разожгу на вершинах костры
там, где аул мой, как смуглая родинка,
смутно чернеет на склоне горы.

Пусть оживут во мне тысячелетия

с вечной любовью и вечной враждой.
Но и за шаг до мгновенья последнего
я не расстанусь с родимой землей –

той, что дала мне и имя, и отчество,

той, что вскормила меня молоком
древних преданий и строгого зодчества,
объединившего крепость и дом.

Там на суровых надгробиях прадедов

не потускнела арабская вязь,
там еще между землею и правдою
не прекратилась надежная связь.

Пусть она тоньше с годами становится,

пусть не пандур, а транзистор в руке
в летнюю полночь под старой шелковицей
на иностранном гремит языке,

пусть обмелела река полноводная

и не выходит уж из берегов,
пусть годекан вечерами свободными
не собирает седых стариков…

Лишь об одном я тревожусь и сетую

в круговороте побед и невзгод –
не растеряй свое доброе сердце ты,
маленький мой и великий народ!

И сбереги меня от одиночества,

и не позволь раствориться во мгле,
ты, подаривший мне имя и отчество
на бескорыстной, как мама, земле.

«Кто это с неба столкнул звезду?..»

Кто это с неба столкнул звезду?
Если звезда в беде,
Я непременно ее найду,
Имя верну звезде…

Горная в небе стоит гряда.

Звездный струится свет.
Имя – судьба! А судьба – звезда!
Звезд безымянных – нет.

«Я никогда не делал людям зла…»

Я никогда не делал людям зла,
И пусть меня встречали с кулаками –
Не раз, не два! – играя желваками,
Я думал: жизнь страшна, но весела.

Я никого еще не предавал.

Зато меня, бывало, предавали
Так ласково, как будто продавали
За грош в зиндан или в сырой подвал.

Я грешен, да. И, может, выше гор

Мои грехи… В мечтаниях напрасных
Я жил. Но я прощал врагов опасных,
Пусть это мне не ставится в укор.

И вот теперь, земную жизнь пройдя

До середины, я не очутился
В том сумрачном лесу, но нарядился
В свои стихи и тихий шум дождя.

Граница столетий