Посох царя Московии

Трава была везде: и на полках, и под потолком — сушилась в связках, прикрепленных к балкам, и в больших аптекарских склянках в самодельном шкафчике. Трава лежала даже на плотно утрамбованном глиняном полу. Это были молодые зеленые листья рогоза, служившие дедку своеобразным «ковровым» покрытием. Они тоже вносили свою лепту в разнообразную гамму запахов.

— Никак вы знахарь? — полюбопытствовал Глеб.

— Нет, милок, нет. Собираю для души. И для здоровья. А на продажу — ни-ни. Ежели кому из знакомых какая травка понадобится, то пожалуйста.

— А на что тогда вы живете?

— Пенсион у меня вполне приличный. Мне хватает. Дети иногда деньжат подбрасывают, внуки… А зачем мне много денег? Ну разве что муку купить (хлеб я сам пеку), сахар, соль, мыло, керосин для лампы и спички. И еще кое-что — по мелочам. У меня тут огород есть, сад небольшой посадил, первые яблоки в прошлом году собрал. Грибы опять-таки, их в лесу полно, ягода разная. Рыбку ловлю… не хотите ли ушицы откушать?

— Да! — вырвалось у Дарьи, совершенно очарованной и дедком, и его жилищем, и окрестной природой.

Глеб лишь тяжело вздохнул — ох, уж мне эти городские романтики… Он посмотрел на небо и согласился — солнце уже висело над горизонтом. Приближался вечер. А колесить в сумерках по этому заповедному лесу — увольте, несмотря на то что Глеб крепко приметил дорогу. Придется ставить бивак возле дедовой халупы. Внутри им места точно не найдется, потому что там находилась только одна широкая лавка, исполняющая, судя по всему, роль кровати.

Впрочем, такая перспектива Глеба не волновала. Он был привычен к кочевой жизни. А вот Дарья-Дарина… Глеб покосился на девушку и скептически хмыкнул. Что ж, пришла пора ей от гламура избавляться. Здесь вам не тут, вспомнил он военный каламбур.

А дед хитрец… Заманил их в эту глухомань и теперь радуется компании как ребенок, не хочет отпускать. Ладно, потешим старика. Он заслужил толику внимания — хотя бы потому, что дожил до таких преклонных лет.

С рыбой для ухи вопрос решился быстро. На вопрос Глеба, чем им придется ловить ее, дед ничего не ответил, лишь загадочно усмехнулся в свои пышные усы. Он пошел к воде, немного поковырялся там и возвратился с садком, в котором билось десятка полтора больших и малых рыбин.

— Я как чувствовал, что сегодня у меня будут гости, — сказал дедок. — С вечера верши[143] поставил, а утром проверил — и вот она, рыбка…

Ушица получилась знатная. Никифор Матвеевич сначала сварил мелкую рыбешку, а затем, убрав ее, положил в казанок крупную рыбу, порезанную на куски. Пока уха варилась, он все время колдовал над ней — то добавлял какие-то корешки, то сыпал соль, то бросал в кипящую жидкость ароматные травки.

Когда уха была разлита по мискам, Дарья зажмурилась, втянула аппетитные запахи и блаженно улыбнулась.

— А не принять ли нам на грудь? — спросил Глеб. — Как по мне, так грех под такую ушицу посуху катить.

— Я — за. Обеими руками, — поспешно ответила девушка.

Глеб сходил к «уазику» и принес бутылку виски, а вместе с ней походный набор стопок из полированной нержавейки. Они были сделаны по заказу Николая Даниловича. Неизвестный народный умелец ухитрился вставить стопки одна в другую с минимальным зазором, а в завинчивающуюся крышку вмонтировал хорошо закаленный консервный нож и открывалку для пивных бутылок.

— Ну ладно, плесните и мне, — согласился Никифор Матвеевич. — Я давно этим делом не балуюсь. Вылечили. Но по такому случаю…

— Каким образом вылечили? — полюбопытствовал Глеб.

— Нет, не думайте, я не был запойным пьяницей, — улыбнулся старик. — Пошел сдуру… за компанию. Но давайте сначала выпьем, отведаем ушицы, а потом я расскажу вам свою историю.

Глеб и Дарья-Дарина с таким азартом налегли на уху, что вскоре казанок показал дно.

— Господи… — простонала девушка. — Стоило сюда заехать только ради этой ухи. Какая прелесть…

Никифор Матвеевич только посмеивался. Когда Глеб, насытившись, закурил, он нахмурился и сказал:

— А вот это уже ни к чему. Нет-нет, ты кури, кури! — поспешил он, заметив, что смутившийся Глеб хочет потушить сигарету. — Я так гутарю потому, что курение вредно. По молодости и я немного баловался, потом перестал. А там война… тоже смолил. Но после победы — как обрезало. Я загадал, ежели фрица победим — брошу. И бросил. С тех пор ни-ни. Чего и вам советую.

— Вы обещали рассказать, как вылечились от этого дела, — показал Глеб на бутылку виски, чтобы сменить тему.

— А… Да-да-да… — Никифор Матвеевич заулыбался. — Есть в наших местах одна горушка. В лесу, в глухомани… Редко кто про нее знает. Только местные. Из горы бьет ключ, а вода в нем необыкновенная, хоть и немного горьковатая. Кто животом мается или чем отравился — сразу к роднику. Испил водицы — и все как рукой снимает…

— Минел… минелральный источник, — пояснила Дарья-Дарина слегка заплетающимся языком.

Глеб лишь рассмеялся про себя. Он подливал в ее рюмку, не скупясь, чтобы хоть первую ночь на природе девушка спала как убитая. А то начнет ныть и пугаться даже шороха травы.