Посох в руках, свирель за пазухой. Часть 2: Свирель (СИ)

— Как звали этого человека? —осипшим голосом спросила я.

— Мы называли его Лли, тот кто не хотел умирать.

Лли. Лиалас.

Я задумчиво прикусила губу.

Есть у меня подозрение, что их человек и мой бог одно и тоже лицо.

Как долго могут жить боги? Бесконечно. Что для них пара сотен лет — мгновения не заслуживающие внимания. Значит ли это, что Лиалас еще жив и остался ли он до сих пор богом? Возможно.

— У него была только свирель? — настороженно спросила я.

Эээ в ответ улыбнулся, обнажая пожелтевшие клыки, и указал взглядом на мой посох:

— Нет. Он забрал с собой Волосяной посох.

Волосяной? Комок удивления застрял у меня горле.

Я взяла найденный посох в руки и тщательно присмотрелась к нему. Тонкие лозы из которых он состоял, действительно были похожи на волосы, заплетенные в косу. Я почувствовала живое тепло. Легкое покалывание пронзило кожу, пробежало волной по венам и растворилось в груди мягким разрядом.

Нет, это невозможно!

Я вздрогнула и едва не выронила посох. Но Эээ не дал ему упасть, перехватив его, он положил посох рядом со свирелью.

— Волос и кость. Две части одной сущности.

Мне показалось, что они были рады друг другу, словно разлученные в детстве братья. Даже Мишш одобрительно закивал увидев их вместе.

— Погодите, — я закрутила головой, все еще не веря услышанному, — Вы хотите сказать, что когда-то, ЭТО было человеком?

— Не совсем. Когда творец ушел то оставил каждому из братьев подарок — частичку себя. Арлазгурн получил возможность творить тела, Ледарис — вдыхал в них душу. Две части одного целого, которые дополняют друг друга.

Да вы издеваетесь! То есть прямо натуральную часть себя?

Сказанное не умещалось в моей голове, словно я пыталась впихнуть куб в круглое отверстие.

Хотя чему я удивляюсь? Мишш ведь тоже часть бога. Видимо у них тут принято собой разбрасываться. Сбивая углы, кубическая мысль, со скрипом, вошла в отверстие.

Итак, передо мной лежали дары творца.

Так вот что получается украл Лиалас! Вот почему его прокляли! Он лишил богов силы дарованной творцом — силы создавать новых существ!

Я вспомнила слова Пелагия о кайлотах: «Темные порождения Арлазгурна, существа без души». Вспомнила озлобленные души без тел, которые вырывали сердца на поле великой битвы.

Все верно. То, что было даром надежды, превратилось в оружие: неправильное, извращенное, создающее изломанных сущностей, наполненных злобой и отчаянием. Оружие, которое могло погубить весь мир. И война эта прекратилась только потому, что с исчезновением даров божественные идиоты поняли — они рискуют совсем остаться без верующих.

Твою мать! Это для меня уж слишком!

Найти забытого бога, еще куда не шло. Но быть хозяйкой даров творца, которые ищут все: от храмовников до богов, это как оказаться между молотом и наковальней — больше смахивает на самоубийство.

Я со страхом посмотрела на Эээ:

— Надеюсь вы заберете их?

Миишь, нервно дернулся, посмотрел на меня с осуждением. Спутанный клубок его чувств проник в мое сознание — там было недовольство, разочарование и надежда, что мои слова были шуткой.

Кажется, того же мнения был старый орк, потому что он покачал головой.

— Нет. Теперь они твои.

— И что прикажете с ними делать? — растерянно я посмотрела на орка, чувствуя, что меня загоняют в угол, из которого будет сложно выбраться.

— Не знаю, — орк развел руками. — Они выбрали тебя.

Я вздохнула. А мне-то что от этого?

Ну ладно посох, он помог справится с тварью и вывел Арвена из транса. При отсутствии магии, самой бы мне это вряд-ли удалось. Хотя чаще он был простой палкой. Но что делать со свирелью? Я же своей музыкой могу только головную боль вызвать.

Видя мою растерянность Эээ продолжил:

— Никто другой не сможет с ними справится, — он погладил по макушке кивающего с умным видом Мишша. — Ведь даже твой темный друг не смог.

— Думаете я смогу?

— А ты попробуй! — хитро улыбнулся старик и подал мне свирель.

Я поднесла ее к губам, осторожно дунула.

Теплое дыхание скользнуло вглубь костной трубки. Яранга наполнилась кристально-тонким звуком. В моей голове возникла мелодия. Она, дрожью, пронзила нервы и сосредоточилась на кончиках пальцев. Будто строгий репетитор она расставила их и, подчиняясь ее указке, мои пальцы вспорхнули над инструментом. Мелодия вырвалась на свободу.

В чистом, нежном напеве слышалась грусть и радость, боль и счастье и многое, многое другое. Словно все чувства смешали в одну субстанцию, чтобы выкристаллизовать из нее самую суть. Она взывала к чему-то.

И вскоре ей ответили.

В начале я услышала рядом одиночную скрипучую ноту. Взглянув на источник звука я заметила, как в груди старого орка разгорелся маленький огонек. А затем, нот стало больше, они доносились из-за стен, звучали над городским пустырем и тянулись из глубин городских улиц.

Эти звуки выместили из моей головы напев свирели — теперь там играл оркестр. Его звучание становилось громче. Оно стучало пульсом в висках и, казалось, что в нем я различала голоса, которые жаловались, молили, просили и благодарили. Этот сном шевелящихся мыслей сводил с ума.

Я испугалась, что не выдержу и оборвала мелодию.