Посох Велеса

— Не правда. Ярушка тебе верит. И я. Этого разве мало? — он помолчал и протянул ей руку ладонью вверх: в ней тяжело перекатывалась хрустальная сфера, в которой, Катя видела это отчетливо, покачивалось точно такое же вещество, темное и тягучее, как на арене. Может быть, даже еще более темное и тягучее.

— Тебе это знакомо? — спросил волхв, кивнув на сферу.

Катя заволновалась:

— Да, оно выглядит так же как то, на арене. Оно поглощало людей, одного за другим… Что это?

— «Нараат», довольно опасное существо, кстати, — Стар печально вздохнул, — Надо сообщить судьям. Придется им поработать и с прежними играми английской команды, не использовали ли они его и раньше.

— А что это такое?

— Нараат? — Стар спрятала сферу в складках платья. — Слуга ночи. Он окутывает жертву, вызывая чувство страха и ужаса. Жертва в панике, команде — дополнительные очки.

Катя поежилась.

— Но они и своих болельщиков пугали тоже… Ужас какой-то.

Стар кивнул:

— Жестоко, да. Нараат — обитатель Черного морока, его личный Хаос. Раз ты его увидела — у тебя большая судьба.

— Почему?

— Ты уже поняла, что такое Свет и Тьма? — вместо ответа спросил волхв.

Катя пожала плечами:

— Так это и так ясно. Свет — это день, добро и правда. Тьма — ночь, зло и ложь.

Стар хмыкнул:

— Как ты все хорошо разложила.

— А что, я не права?

— Права, конечно, — он улыбнулся, — но не совсем. Нет Добра, нет Зла. Есть Сила.

— Мне Ярушка уже говорила.

— Ярушка — молодец. Много читает, много понимает. И она понимает главное — Свет, в самом ярком его проявлении также опасен, как и Тьма. По сути, это две стороны одной монеты. Они всегда рядом, рука об руку. И нет ничего опаснее, чем перейти на ту или другую сторону. Особенно для такой молодой души, как твоя.

Он развернулся к ней и заглянул в глаза.

— Я ничего не поняла, — честно созналась Катя. — И Светлый, и Черный морок, это зло?

— Не так. И Светлый, и Темный морок одинаково опасен для тебя. Это абсолютная Сила.

— А Темный морок? Он меня слушается. Я переходы сегодня пробовала делать, у меня получается.

— Темный морок мудр. Он на границе Света и Тьмы. И нам того же желает. Потому и служит тебе исправно.

— А если придется выбирать: Свет или Тьма? Что тогда делать?

Стар нахмурился.

— Я и сам не ответил для себя. Чего уж тебе ответить. Думается, и твоя мама пыталась подольше уберечь тебя от этого выбора.

Катя встрепенулась. На глазах выступили слезы, она их тайком смахнула:

— Вы что-то узнали?!

Стар кивнул и протянул ей знакомую шкатулку.

— Я узнал кое-что про твой ларец.

И Стар, открыв шкатулку, достал из мотка ниток иглу и проткнул ею крышку шкатулки. Катя ахнула.

— Твоя мама очень заботилась о тебе. Очень хотела, чтобы с тобой ничего не приключилось.

— Но зачем? Почему просто не взять было меня с собой? Исчезли бы вместе…

— Есть еще Судьба, Мойра, Фатум… Ну, и твоя невнимательность, конечно, — Стар снова улыбнулся. — И, уж коль скоро Судьба не дала себя обмануть, и настаивает на своем, помни: даже приняв на себя Силу, выбор, куда Ее направить, на какие дела, всегда за тобой! Я прошу тебя помнить о времени, когда ты была слаба, не переставать быть Человеком.

Катя заплакала:

— Так я найду когда-нибудь свою маму?

— Конечно. Мне для этого надо некоторое время… Если снова не вмешается Судьба. У нее на тебя свои планы…

* * *

Выскочив из дома волхва, Катя бросилась через площадь, помедлила у Общего дома для девочек, на минуту забежала внутрь, и, обогнув главную улицу, выскочила через западный вход в Аркаим. Солнечные часы на башне показывали пять часов вечера. Ворота закрывались в семь. У нее два часа.

Она пробежала еще несколько сот метров в сторону реки, но потом сбавила шаг и оставшуюся часть пути прошла ровным шагом — не хотелось быть запыхавшейся. Дыхание все равно сбивалось от все нарастающего волнения, щеки полыхали огнем.

За десять — двенадцать метров до места вчерашней встречи Катя пошла совсем медленно. Она боялась, что Антон еще не пришел. А что ей тогда делать?

— Повернусь и уйду, — вслух сказала она.

Но боялась она напрасно. Антон был уже у реки. Из-под длинной челки, волной спускавшейся не лоб, на нее немного печально смотрели светло-стальные, словно ртуть, глаза. Подтянутый, высокий, какой-то непривычно смущенный.

Увидев Катю, он встал, виновато улыбнулся.

Катя улыбнулась в ответ, сделала шаг ему навстречу, но тут же словно окаменела: за его спиной выросли два позавчерашних знакомца — Шкода, а справа от нее, почти за спиной, из-за куста можжевельника — медвежья фигура Афросия. Внутри все оборвалось.

Афросий гоготнул:

— Ну, здравствуй, красавица, шустрая ты наша.

Но Катя не смотрела ни на него, ни на Ивана. Тоненькая ниточка надежды еще заставляла ее искать выход. Она не сводила взгляд с лица Антона, пытаясь понять, что же произошло, но не находила ответа. Он виновато опустил глаза, пробурчал:

— Извини. Так получилось: они узнали, что мы встречались, — и он дал себя оттеснить Ивану в сторону, отвернулся.

Тоненькая ниточка надежды оборвалась.

Все.

Пропасть.

Глава 29 ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ